— Погоди, Ёжка. Это ты ведь сильная. Ну, во всяком случае, намного сильнее меня! И быстрая… Наверно просто пока не выносливая? Ну, пока маленькая… — на груди смешливо фыркнули, и шершавый язык лизнул за ухом, породив в груди теплое чувство. Ежка перевернулась на спину, закинув верхние лапы за голову:

— Я сильная-быстрая-выносливая… А еще самоуверенная и глупая! — самокритично заметила она, почесав нос. — Я ведь снайпер! Только одна из нескольких тысяч из нашей расы даже теоретически может им стать, а действительно становящихся — и того меньше! — Ёжка заглянула в лицо, забавно сложив ушки «домиком». — Ты не понимаешь… — девчушка почесала носик и, чихнув, ткнула Дару пальчиком в бицепс. — Вот у тебя тут два типа мышечных волокон. Одни отвечают за силу и скорость, они сокращаются и передвигают тяжести. А другие позволяют зафиксировать эту тяжесть в одном положении и держать так долгое время. У тебя таких волокон поровну, а у нас… по разному в общем, но динамических намного больше. На силу или выносливость это влияет положительно, а вот найти способного, например, просто пролежать сутки на одном месте, не двигаясь, или постоянно держать направленную в цель винтовку — практически невозможно. Вот! А я подумала, что раз я это могу, то и с тобой справлюсь.

Ёжка шмыгнула носом и опять уткнулась лицом в грудь, но быстро успокоилась и снова заурчала, под всё более уверенными почесываниями.

— А ты теперь по-другому пахнешь! — заявила егоза, поворачиваясь другим, еще не почесанным боком.

Теперь настал Дарин черед полыхать ушами. После перехода они конечно постирались, и баньку походную справили, да и озеро уже было, и душ приняла, но как видно для чуткого носа все принятые меры оказались явно недостаточными.

— Вот ведь удивительно, — продолжила Ёжка, совсем по-собачьи суя свой любопытный нос в самые интересные на её взгляд места. — Вроде все та же ты, что была недавно, но вместо той затравленной девчонки — вожак стаи.

Ёжка опять прислонилась ухом к груди, чтобы через миг снова изменить положение:

— А скоро наверно молочком пахнуть будешь? — выдохнули в ухо горячие губы. — Наверно, уже и присмотрела от кого?

Дара кисло улыбнулась, почесывая за ухом эту наглую непосредственность:

— Эх Ёжка, моему носу до твоего далеко… Но кажется, и ты тоже себе уже присмотрела, а?

— Мишутка хоро-оши-ий! — протянула окончательно смутившаяся собеседница, пряча мордочку в чужую подмышку и прикрывая хитро блеснувшие глаза.

Тихую паузу, во время которой девушки размышляли каждая о своем, прервали визоры. Дара присмотрелась к логотипу полученного сообщения и охнула:

— Извини, Ёжка, но надо прощаться — приказ.

— Да куда там спешить — вам до точки эвакуации ночь хорошим ходом… — заметила эта непосредственность, разом вогнав Дару в ступор — а они-то считали применяемые коды принципиально невскрываемыми… И главное — как? И Ёжка ведь «в чем мать родила», ничего похожего на коммуникатор у неё с собой нет. Впрочем, в такой шерстке можно то угодно спрятать. Но непросты эти мохнатики, и близость их к природе совсем не значит пренебрежения к техническим возможностям.

— Это тебе полночи, а я-то не одна. Тут бы за оставшееся время управиться.

— Ну, тогда давай прощаться, — сомкнувшиеся в кольцо лапы сжали ребра до хруста. Вот и кто тут не так давно слабенькой прикидывался? — Счастья тебе, сестра. Впрочем, думаю, ещё свидимся — наше время заканчивается, но время проститься к нас ещё будет.

— И тебе удачи! — но рядом уже никого нет, только озорные глаза сверкнули с сука стоящего на краю поляны дерева.