— Я не об этом! — воскликнула она, ударив его по плечу. — Вы прекрасно знаете, что я хотела сказать!

Дункан полагал, что должен был знать, и тысяча ответов мелькала у него в голове.

— Я не хотел испугать вас.

Фиона подняла бровь.

— Не хотели, даже когда я говорила вам, какой вы никчемный человек?

Дункан не мог скрыть улыбку, появившуюся в уголке его рта.

— Особенно тогда. К этому моменту я был слишком унижен, чтобы признать, что это ко мне вы относитесь с таким презрением.

— Вы не были единственным униженным, могу вас заверить, — тихо сказала она и отвернулась от него.

— Приношу искренние извинения. Мне следовало сказать вам.

Фиона оглянулась.

— Да, следовало бы. — Она сдержанно улыбнулась. — Но, я полагаю, дело кончено. Нам не надо углубляться в это, не так ли? Давайте просто… — Она сделала широкий жест: — Пойдемте отсюда, ладно?

Дункан чувствовал приближение первой разрушительной волны разочарования.

— Конечно. — Он указал на дверь — Давайте пообедаем.

— А я думала, вы никогда не предложите, — сказала Фиона, одаряя его сияющей улыбкой, от которой у него подгибались колени.

В столовой Дункан говорил очень мало, чувствуя, что не способен поддержать разговор. Зато Фиона выглядела веселой и оживленной.

Дункан мог бы просидеть так всю ночь, слушая ее рассказы, глядя на выразительные движения ее рук, лицо, озаренное улыбкой. Фиона не один раз отводила взгляд от его лица. И казалось, будто она не видела на нем следов пожара. Когда она говорила, то смотрела ему в глаза. Временами, рассказывая что-то, дотрагивалась до его поврежденной руки и, казалось, совсем не замечала этого. Постепенно Дункан начал понимать и удивляться, как спокойно она воспринимала его ужасный вид. Затем Фиона без всякого смущения упомянула, как была поражена, увидев разрушенное крыло дома.

— Вы могли бы восстановить его, — предположила она.

Для Дункана это был трудный вопрос. С одной стороны, ему хотелось оставить сгоревшую часть дома как памятник своему безрассудству и тени того человека, которым он когда-то был. С другой стороны, он боялся, что не способен что-то исправить. И то и другое оставляло его в нерешительности.

— Недавно я имела удовольствие посетить дом неподалеку от Бата, — как бы между прочим сказала Фиона. — Он построен во французском стиле, с множеством окон и башенок. Французский стиль хорошо бы смотрелся здесь, на фоне холмов, как вы думаете?

Башни. Почему она считала их французскими, он не мог догадаться. Кашлянув, он взглянул на Гейнза и кивнул ему, показывая, что можно убирать посуду.

— Я еще не решил.

— Но пожар случился довольно давно, не так ли? — уточнила Фиона. — Девушка, которая приготовила мне ванну, сказала, что очень давно.

— Да, но…

— Но?

— Леди Фиона, это довольно сложное дело, — сказал он, снова взглянув на нее.

Ужин закончился, а Дункан не мог найти повода задержать ее. Он опасался, что любая из игр, в которые играют в гостиных, предполагает близкое соседство, и ему захочется дотронуться до нее. Вспыхнет ложная надежда, он потеряет власть над собой, и все начнется сначала.

— Уже поздно, — сказал он, поднимаясь со стула. — Вы проделали длинный путь. Я оставляю вас отдыхать, — добавил он, когда лакей помог Фионе отодвинуть стул. — Гейнз проводит вас в ваши апартаменты.

Дункан наклонил голову и заставил себя повернуться не оглядываясь. Он вышел из комнаты, оставив Фионе свое бьющееся сердце,

Глава 11

Фионе казалось, что ужин длился бесконечно.