Лейвюр был доволен собой. Публике он, похоже, понравился. И, к его удивлению, он даже наслаждался всеобщим вниманием. Возможно, в следующем спектакле ему снова найдется место на сцене. Он вышел из своей зоны комфорта, и это было хорошо. После спектакля он даже подошел к Анне и пригласил ее на свидание. Она вежливо ему отказала. Ну, по крайней мере, он решился на этот шаг. А завтра он сходит в полицейский участок и официально попросит Томаса и его коллег вернуться к инциденту, в результате которого погиб его брат. Конечно, в глубине души он понимал, что из этого вряд ли что-то выйдет, — прошло слишком много лет. Но он чувствовал, что ему необходимо это сделать, и тогда он мог бы попытаться, действительно попытаться, оставить прошлое позади и жить дальше.

Когда стало известно о возможных преступлениях Калли, Анна поняла, как ей крупно повезло, что ее это никак не коснулось. С тех пор она не разговаривала с ним и не собиралась встречаться. Она надеялась, что он уже уехал из города. К счастью, их отношения не стали достоянием общественности. Она надеялась, что это останется секретом, хотя в таком маленьком городке, как этот, почти всегда все тайное рано или поздно становится явным. Тем не менее она была полна решимости сосредоточиться на работе в школе и своих будущих перспективах. Удивительно, что этот робкий парень, Лейвюр, подошел к ней после спектакля… «Довольно мило с его стороны», — подумала Анна, но решила пока избегать любых отношений, законных или нет, к тому же Лейвюру так не хватало тех темных и опасных качеств, которые влекли ее к Калли.

Глава 46

Рейкьявик, суббота,

24 января 2009 года

Два дня Кристина пыталась дозвониться до Ари, но его мобильный телефон был все время отключен.

Она все еще была расстроена его решением переехать на север, бросить ее, ничего заранее не объяснив и не посоветовавшись с ней. С той женщиной, с которой он собирался разделить свою судьбу. Ей казалось, что она нашла мужчину, которого смогла полюбить и с которым, возможно, она проведет остаток своей жизни, — и вот тут-то он и укатил в Сиглуфьордюр. А она осталась одна в его квартире, имея в качестве компаньонов только книги.

Кристина не могла заставить себя поехать с ним в первые выходные; слезливое прощание и долгое возвращение на юг было бы слишком невыносимым.

Как мог он уехать и оставить ее одну?

Эти мысли бродили в ее голове днем и ночью, и она с трудом брала в руки книгу. Такого с ней раньше никогда не бывало. Она должна быть любимой. Это для нее самое главное.

Потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться — и определить свои дальнейшие действия. Ей было трудно говорить с ним по телефону — это напоминало ей о том, как он далеко и какой завораживающий у него голос, напоминало о том, что она не может прикоснуться к нему, поцеловать его, ощутить тепло его рук.

Вскоре после того как он уехал, ее отец потерял работу, а через короткое время та же участь постигла и маму. Все пошло наперекосяк. Ей хотелось позвонить Ари и расплакаться…

Потом подошло Рождество — и он снова ее подвел. Обещал приехать на Рождество. Она предвкушала этот праздник с детской радостью и нетерпением, и вот тут он сообщил ей, что на Рождество ему придется поработать.

Она потеряла дар речи от разочарования, положила трубку после беглого прощания и заплакала.

Так много она не плакала с тех пор, как была маленькой девочкой.

Его отсутствие причиняло ей почти физическую боль. Кристина проклинала свою гордость, свою неспособность выразить собственные чувства. Рассказать о своей любви, о своей искренней потребности в нем.

Она горько сожалела, что не позвонила ему в канун Рождества, но она была так зла на него, ее душили гнев и обида, и она едва могла контролировать себя.