— И парень новый, ты ж влюбиться должна и начать мучиться сомнениями, не спать ночами и все такое?
— Всё так!!! И работа тяжелая, и командировки, аж за границу летать придется, представляешь как тяжело? И ночами не сплю с новым парнем, и мучаюсь от такой сильной любви, что места себе не нахожу, — не стала разочаровывать чертовочку Настя, хитро улыбаясь.
— А, ну тогда ладно. Я ж старалась, чтобы всем было плохо. За это и оценки такие ужасные, — Уча снова счастливо улыбнулась, и смешно подвигала рыльцем.
— Здорово. А мы еще увидимся, Уча? — спросила Настя.
— Не знаю, наверное, да. Ты как придумаешь, как мне следующие оценки исправить, приходи сюда в тринадцатое число любого месяца в тринадцать часов. Повидаемся. А мне еще с именем бы разобраться, а то у меня только кличка, — тут Уча погрустнела.
— Как это кличка? Я думала, что Уча — это твое имя, — удивилась Настя.
— Нет, имя надо заслужить самой. А поначалу у нас только клички.
— А давай я тебе имя дам? Я даже уже знаю какое, — заговорщицки шепнула Настя.
— Давай! — Уча нетерпеливо поерзала на скамейке.
— Удача! Я даю тебе имя — Удача! — Настя радостно улыбнулась, и одним пальцем аккуратно погладила подвижный пушистый хвостик с кисточкой на конце. — Не зря же я поймала тебя за хвост?!
— О-бал-деть! — выдохнула чертовочка. — Одноклассники умрут от зависти! Всё, пока, я спешу. Увидимся тринадцатого числа следующего месяца, — и Удача растворилась в воздухе.
А Настя побрела по парку, улыбаясь и придумывая новые задания для Удачи.
Грустная сказка «Волшебной Страны»
Больничные стены давили и душили. Нет, они не были чем-то новым и непривычным, скорее наоборот, слишком привычны, слишком знакомы. Уж который раз она лежала в этих стенах, Беатриса и сама не помнила. Не первый, не последний. По крайней мере, на это она очень робко надеялась. Были и другие стены, в других больницах, но одноразово, а вот эти, покрытые белой краской чуть шероховатые обои под покраску были знакомы до оскомины, до зубовного скрежета.
— Беатриса, голубушка, ну поезжайте, соглашайтесь. Вам это поможет прийти в себя, это очень хороший санаторий, — голос Надежды Семеновны оторвал Беатрису от разглядывания постера над рабочим столом ее лечащего врача.
Олень, стоящий за деревом на картине, повернув голову, чуть подмигнул Беатрисе, и она покорно кивнула головой, слегка улыбнувшись своим мыслям. Этот олень на постере тоже был знаком Беатрисе до малейших пятнышек на шкурке, до каждого отростка на ветвистых рогах. Не первый раз она его разглядывала, а когда-то давно даже придумала ему имя. Сначала хотела назвать его Бемби, как олененка из мультика, но олень на постере был совсем не похож на этого юного трогательного олененка. И тогда Беатриса назвала его Дерамо, как героя сказки Карло Гоцци. О да, на благородного короля-оленя Дерамо этот олень был похож. Мощный великолепный зверь, с перекатывающимися под шкурой мускулами. Ну, точнее они могли бы перекатываться, если бы Дерамо сделал свой прыжок из-за дерева, за которым он стоял, приготовившись, уже не один год. А пока он подмигивал Беатрисе и как будто говорил: «Соглашайся, санаторий это хорошо. Лето, лес, свежий воздух и немного надежды». И Беатриса согласилась.
— Вот и хорошо, я сейчас же заполню вам карту, все анализы у вас уже сданы, ничего дополнительно вам сдавать не надо. Езжайте домой, собирайтесь и завтра утром прямиком в санаторий. И Беатриса, дорогая моя, никаких волнений, переживаний. Полный покой, гуляйте, наслаждайтесь тишиной, там отличное место, вокруг замечательный лес, речка, — Надежда Семеновна обрадованно стала делать какие-то записи в ее карте, заполнять нужные справки и оформлять карту для санатория. |