Я не понимал, почему мне мешают быть со всеми. Мало того – еще куда-то тащат.

Как мы вышли из замка – не помню. Вообще все забылось, кроме печального чувства, что я не могу завершить этот чудной, но притягательный танец.

– Затейники, – хмыкал Валяев, устраиваясь на сидении машины. – Плясуны. Макс, а если бы мы чуть опоздали?

– Не опоздали бы, – возразил ему Зимин. – Забыл, куда направился Старик? Другой разговор, что потом эти двое в себя долго приходили бы. А нам завтра, точнее уже сегодня, улетать.

Я повертел головой. Зимин. Валяев.

– А Марина где? – хрипло спросил я у них.

– Не все с ней еще обсудили, – не поворачиваясь ко мне, с переднего сидения ответил Валяев. – Кое-какие детали остались. Незначительные. Нам было сказано уезжать без нее.

– Это же неправильно, – пискнула Танюша, потирая виски. – Я уехала, она осталась…

Девушка повернулась к заднему окну и посмотрела в него, как будто рассчитывала увидеть Вежлеву, догоняющую на своих двоих наш «Бентли».

– Ой, – шепотом произнесла она и подергала меня за рукав. – Смотрите!

Я повернулся и посмотрел в окно.

И в самом деле «ой». Интересно, что было в том торте, не галлюциноген ли?

Замка, в котором мы провели полночи, я не увидел, и не только по той причине, что мы отъехали уже довольно далеко. Штука в том, что полная луна, наконец-то вышедшая на небо, осветила то, что находилось там, где мы недавно были. А именно – развалины, которые когда-то, несомненно, и являлись замком.

Глава двадцать первая

о прощаниях и встречах

Если честно, я настолько устал, что даже удивиться увиденному толком не смог, и на Танюшино хлопанье глазами и безмолвное: «А это как так?» только и сказал:

– Бывает.

– Так ведь?.. – и девушка, не закончив фразу, потыкала пальцем в сторону развалин, которые уже скрылись за поворотом.

– Мир многообразен, – многозначительно и расплывчато сообщил ей я. – В нем есть много такого, чего быть не должно, и куча всякого другого прочего.

– Эк тебя на философию потянуло, – подал голос с водительского места Зимин.

Что примечательно – он вел машину сам. Я, когда это заметил, хотел было спросить, куда подевался шофер, что привез нас сюда, но не стал. Какая разница, по сути? Главное – обратно едем.

– Так с умными людьми как пообщаешься, сразу о разных тонких материях думать начинаешь, – объяснил я, зевнув. – Растешь над собой духовно.

– Хлебнешь? – Валяев достал откуда-то, по-моему, из-под полы, бутылку коньяку.

– Давай, – не стал отказываться я. – Со стола прихватил?

– Ага, – Валяев вынул из бутылки пробку, понюхал содержимое и сделал глоток. – Вещь!

Я принял у него емкость, посмотрел на Танюшу, которая замотала головой, давая мне понять, что ни малейшего желания присоединяться к нам она не имеет. Ну и ладно, была бы честь предложена.

Коньяк, надо отметить – превосходный, мягко стукнул в виски и глаза почти сразу начали слипаться.

Я сну противиться и не собирался, отдал бутылку Валяеву, сомкнул веки и провалился в черноту.

Разбудил меня деликатный стук в дверь и голос Танюши:

– Харитон Юрьевич. Харито-о-он Юрьевич! Мы… Вы завтрак поспите.

Я открыл глаза и сразу отметил то, что пробудился в номере отеля. Интересно. Ничего не помню – ни как мы приехали, ни как добрался сюда.