Изменить размер шрифта - +
Перед началом Вальпургиалий курфюрст Брокенгарцский рассылает приглашения известным венаторам. Где просит – заметь, дорогая, курфюрст просит! – прибыть для обеспечения безопасности мирного населения. Естественно, мы прибываем и обеспечиваем.

    – Мы? Ты же сказал, что едешь туда впервые!

    «Возлюбленных все убивают,» – вспомнил Фортунат строчку из баллады Адальберта Меморандума, народного ятрийского поэта. Дальше в балладе чеканным ямбом перечислялись различные способы убийства с вариациями.

    – Я такого не говорил. Я числился в Чётной Дюжине VIII и IX Вальпургиалий! Плечом к плечу с Гарпагоном Угрюмцем, моим учителем, и великим Тильбертом Люстеркой! С братьями-близнецами Нильсом и Йоханом ван Хейзингами! Между прочим, я был единственным, кто отличал Нильса от Йохана. А потом обо мне забыли! И лишь сейчас, как я и сказал тебе в начале...

    Еще полчаса ушли на самовосхваление. К нему явственно примешивалась обида на куцую память устроителей, забывших о Фортунате Цвяхе. Рыжая Мэлис сердцем чуяла, что милый супруг, сболтнув лишку, уводит разговор в сторону, но поймать на горячем не могла.

    Да, честно говоря, и не хотела.

    Рыжая ведьма знала, что это: быть женой венатора.

    – Будь они прокляты, твои Вальпургиалии! Поезжай, и пусть тебя сожрет хомолюпус!

    В последних словах будущей магистриссы не чувствовалось огня. Ясное дело, муж поедет. И хомолюпус его не сожрет, подавится. Вот дурачок: жена волнуется, переживает, а он пыжится, надувается от гордости. Словно орденом наградили...

    Ведьма глянула в зеркало – и ахнула. Вместо своего, не слишком юного, но еще вполне привлекательного личика Мэлис обнаружила в зеркальной глади незнакомца: лысого старика со шрамом на щеке.

    – Желаю здравствовать, – старик отвесил поклон, сверкнув лысиной. – Извините, что без приглашения. Фортунат дома?

    За спиной незваного визитера клубилось и полыхало. Временами из пламенного мрака проступали стены подземелья: бугристые камни, низкий свод, в трещины вбиты крючья зловещего вида. Скелет на цепи дополнял картину. Дергаясь, как в припадке, он тянул обглоданные временем пальцы к старику – и щелкал зубами, раз за разом промахиваясь на какую-то жалкую пядь.

    – Сгинь! – не оборачиваясь, велел старик. – Испепелю! Прошу прощения, мистрис, это я не вам...

    Ведьма отодвинула кресло вбок, чтобы муж лучше видел зеркало.

    – Дорогой! Тебя спрашивают.

    – Кто? Откуда?

    – По-моему, из ада. Сказать, что ты ушел к Матиасу Кручеку?

    – Ни в коем случае! – Фортунат, щурясь, вгляделся в клубы дыма. – Гарпагон, дружище! Для тебя я всегда дома!

    Радости венатора не было предела. Он даже засунул руку в зеркало по локоть и обменялся со стариком крепким рукопожатием. Обратно ладонь Цвяха вынырнула вся в копоти. По комнате распространился удушливый запах гари.

    – Знакомьтесь! Мэлис, это Гарпагон Угрюмец, мой учитель. Гарп, это Мэлис, моя жена. Прости, что вмешиваюсь, но скелет тебя достал. Мне сжечь его, или ты сам?

    Гарпагон трижды плюнул через плечо. Вспышка, и буйный костяк, секунду назад ухвативший таки старца за шиворот, сгинул вместе с цепью. Послышались стенания. Они быстро перешли в несвязный лепет и затихли.

    – Искренне рад знакомству. Мистрис, вы очаровательны. Этот маленький прохвост вас недостоин, – в Гарпагоне чувствовались порода и воспитание.

Быстрый переход