У меня тоскливо засосало под ложечкой, кажется, он намекал на вознаграждение, что при моих пустых карманах…

Вдруг его плутоватое лицо прояснилось.

— Но что не сделаешь для очаровательной женщины? Я, правда, сам адреса Иратова не знаю, но постараюсь его разузнать, если вы соблаговолите немного подождать.

— Соблаговолю, — милостиво согласилась я.

— Отлично. — Он склонился и галантно облобызал мне ручку, пощекотав кожу взлохмаченными концами своей бородки, и скрылся в направлении указателя, приглашающего продолжить осмотр.

Я осталась у подножия Музы, возвышающейся надо мной как статуя Свободы над Нью-Йорком.

Нежданный доброхот вернулся минут через десять, весьма довольный собой.

— Вот, — протянул он мне бумажку, — держите, соблазнительница. Видит Бог, только для вас, только для вас… И вот еще, — он суетливо вручил мне визитку. — А у вас взамен попросил бы телефончик.

— С удовольствием. — Я продиктовала ему первые пришедшие мне на ум семь цифр.

Расстались мы как старые друзья. Выйдя из выставочного зала, я поспешила выбросить его визитку в ближайшую урну, предварительно прочитав написанное на ней:

«Свидригайлов Аркадий Иванович, искусствовед».

Ну и фамилия! Зато мне повезло с ним. Выходит, есть еще порох в пороховницах! Неизвестно, как долго я бы радовалась, если бы не увидела на противоположной стороне улицы того самого типа в облезлой куртке, который поведал мне легенду о черепе князя Святослава. С издевательской ухмылочкой он игриво махал рукой — приглашая подойти, что ли? А что, если это человек Карена? Но откуда ему известно о моих передвижениях по городу? Я отвернулась и помчалась прочь во все лопатки.

— Что-нибудь случилось? — спросил Рунов, развязывая галстук перед зеркалом.

Он был одет иначе, чем утром, более официально, — значит, заезжал домой переодеваться и, конечно же, заметил, что меня нет. Так же, как и отсутствие Мальчика, который до сих пор не появился.

— Какой ты официальный! Был на приеме у английской королевы? — перевела я стрелку разговора.

— Да нет, всего лишь присутствовал на важных переговорах. А вот ты где была?

От чего ушли, к тому и пришли.

— Гуляла, заходила в магазины, перед праздниками везде такая толчея…

— В магазины? — удивился он. — Да ведь у тебя же, кажется, нет денег. Кстати… — Он полез в карман висящего на спинке стула пиджака.

— Нет-нет, — решительно запротестовала я, — эти бумажки мне совершенно ни к чему. Если понадобится, я сама у тебя попрошу. А так я вполне без них обхожусь. Чувствую себя как при долгожданном коммунизме.

— А как же прогулки по магазинам?

— Вот именно, ты верно сказал: прогулки. Женщинам нужны такие прогулки для хорошего самочувствия, как, например, комплименты и цветы.

В принципе я говорила вполне искренне, не считая того, что гуляла я совершенно в другом направлении. Слава Богу, Рунов никогда особенно не наседал с расспросами, а иначе бы я непременно завралась.

— А где Мальчик? — поинтересовалась я.

— Соскучилась? — хмыкнул Рунов. — Скоро объявится. — Он посмотрел на свой «Ролекс» и пояснил: — Пришлось отослать его с одним срочным поручением.

Рунов прошелся по комнате, легко и беззвучно ступая по ковру, потянулся с грацией сильного животного. Да, теперь он казался мне красивым, потому что я уже не замечала ни близко посаженных глаз, ни перебитой переносицы, все это было настолько несущественно с тех пор, как я разглядела то главное, к чему все остальное крепилось как к остову: доброту и великодушие по отношению ко мне… Хотя есть еще и Мальчик, которого он спас от верной смерти, и бывший афганец Тим, и художники, получившие с его помощью возможность зарабатывать себе на жизнь?

— Может, пустимся в загул? — предложил он.