— Да, вероятно, экзема, — заключил я. — Втирайте мазь получше утром и вечером. — Я протянул ей баночку цинковой мази с ланолином. Пусть немножко старомодное средство, но оно неплохо мне служило и в сочетании с хорошим кормом, которого сестра Роза, уж конечно, для нее не пожалеет, должно было дать результаты.

Две недели прошло без известий о Золотинке, и у меня отлегло от сердца. Приятно было думать, что возможно, она уже обрела дом у хороших людей, которые ее любят.

Но тут звонок сестры Розы положил конец моей эйфории.

— Мистер Хэрриот, проплешины не исчезают. Они разрастаются.

— Да? Где?

— По ногам и по морде.

Призрак, гримасничая и жестикулируя, вырвался из своего заточения.

— Сейчас приеду, — сказал я и по дороге к машине захватил микроскоп.

Золотинка приветствовала меня точно так же, как в прошлый раз, бурно виляя хвостом и улыбаясь во всю пасть, но я видел только лысины на морде и обнажившуюся кожу на ногах.

Притянув Золотинку к себе, я обнюхал проплешины.

Сестра Роза посмотрела на меня с недоумением.

— Что вы делаете?

— Проверяю, есть ли мышиный запах.

— Мышиный запах? И он есть?

— Да.

— А что он означает?

— Паршу.

— Боже мой! — Она прижала ладонь ко рту. — Это же очень плохо, ведь так? — Затем характерным движением расправила плечи. — Ну, с паршой мне уже приходилось иметь дело, и я справлюсь. Серные промывания быстро с ней покончат. Однако могут перезаразиться остальные собаки. Вот в чем беда.

Я опустил Золотинку на землю и выпрямился, испытывая противную слабость.

— Да, но боюсь, сестра Роза, что это гораздо серьезней той парши, о которой вы думаете.

— Хуже? В каком смысле?

— Общая картина указывает на железничную чесотку. Демодекоз.

Она кивнула.

— Я что-то про него слышала. И это много серьезней?

— Да… — Я решил сказать всю правду. — Очень часто демодекоз неизлечим.

— Господи! А мне и в голову не приходило… Она же почти не чесалась, и я была за нее спокойна.

— В том то и дело, сказал я с горечью. — При парше собаки чешутся, не переставая, и мы ее вылечиваем, но демодекоз, с которым мы справиться не можем, их словно бы и не очень беспокоит.

Я уже не мог заклясть призрак. Вот именно, — призрак, ведь кожные болезни всегда были моим пугалом. Сколько прекрасных собак приходилось усыплять после долгого и безрезультатного лечения!

Я достал из багажника микроскоп.

— Но, может быть, я несколько поторопился с выводами. От души надеюсь, что это так. Сейчас проверим.

Я взял переднюю левую ногу Золотники, сдавил пальцами проплешину и поскреб по ней скальпелем. Соскоб я нанес на предметное стекло, добавил несколько капель гидроокиси калия и придавил покровным стеклом.

Пока я ждал, сестра Роза угостила меня чашечкой кофе, а потом я поставил микроскоп так, чтобы на него падало побольше света из кухонного окна, и посмотрел в окуляр. Вот они! Внутри у меня все сжалось — я увидел то, чего не хотел увидеть. Страшная железница — клещ Demodex canis: головка, грудные сегменты с четырьмя парами коротких, словно обрубленных, ножек, длинное сигарообразное брюшко. И если бы только один! Но все поле зрения просто кишело клещами.

— Ничего не поделаешь, сестра Роза, — пробормотал я. — Ошибки быть не может. Как ни грустно.

У нее жалко искривились губы.

— Но… неужели ничего нельзя сделать?

— Можно. И мы попробуем.