«СДП» — отмечали мы в ежедневнике — «смерть до приезда». Всего три слова, но охватывали они всяческие ситуации — конец коров с послеродовым парезом, бычков с тимпанией, телят в конвульсиях. Нынче же из них следовало, что больше мне уже никогда не подстригать когти Бена.

Больные нефритом не часто умирают столь внезапно, но последнее время белок у него в моче достиг грозных цифр.

— Во всяком случае, мисс Стабс, произошло это быстро, и он совсем не мучился. — Мои слова казались неловкими и бесполезными. Старушка полностью владела собой: ни слезинки, и смотрела она с кровати на друга, столько лет разделявшего ее жизнь, непроницаемым взглядом. Надо бы поскорее унести его! Я подсунул одеяло под Бена, взял на руки и уже шагнул к двери, но мисс Стабс остановила меня:

— Подождите немножко.

С трудом повернувшись на бок, она, продолжая смотреть на Бена тем же непроницаемым взглядом, протянула руку и легонько погладила его по голове. Затем спокойно откинулась на подушки, а я торопливо вышел из комнаты.

На кухне миссис Бродуит сказала мне шепотом:

— Я сбегаю в деревню, попрошу Фреда Маннерса закопать его. Если у вас есть время, посидите пока с ней. Поговорите о чем-нибудь, ей легче будет.

Я вернулся в комнату и сел возле кровати. Мисс Стабс несколько секунд смотрела в окно, потом обратила глаза на меня.

— Ну вот, мистер Хэрриот. Теперь моя очередь.

— О чем вы?

— Сегодня умер Бен, а следующей буду я. Такое у меня предчувствие.

— Чепуха! Просто вам взгрустнулось. Со всеми нами так бывает. — Но мне стало не по себе. Никогда прежде она об этом не заговаривала.

— Я не боюсь, — продолжала она. — Я знаю, что меня ожидает радость. У меня никогда не бывало никаких сомнений. — Она замолчала и спокойно обратила взгляд на плакатик под газовым рожком. Я тоже молчал. Потом голова на подушке вновь повернулась ко мне.

— Боюсь я только одного… — Ее лицо изменилось так внезапно, словно с него упала маска. Это мужественное лицо стало почти неузнаваемым, глаза помутнели от ужаса, и она схватила меня за руку. — Мои собаки и кошки, мистер Хэрриот… Я боюсь, что после смерти уже не увижу их, и это меня мучит. Видите ли, я знаю, что воссоединюсь с моими родителями и братьями, но… но…

— Ну и с вашими любимцами, конечно.

— В том-то и дело… — Она покачала головой, не приподняв ее, и впервые я увидел у нее на щеках слезы. — Ведь говорят, что у животных души нет.

— Кто говорит?

— Ну я читала… И многие верующие в этом убеждены.

— А я убежден в обратном. — И я ласково погладил руку, все еще цеплявшуюся за мою. — Если душа — это способность любить, хранить верность, чувствовать благодарность, то у животных больше шансов на спасение, чем у многих и многих людей. Тут вы можете быть совершенно спокойны.

— Как я надеюсь, что вы правы! Порой я заснуть не могу, все думаю об этом.

— Я знаю, что прав, мисс Стабс, и, пожалуйста, не спорьте со мной. Нам, ветеринарам, читают целый курс о душе животных.

Ужас исчез из ее глаз, и она засмеялась с обычным мужеством.

— Извините, что я не удержалась. Больше я вам этим докучать не буду. Но пока вы еще здесь, скажите, только честно… Мне не надо утешений, я хочу знать правду. Вы еще очень молоды, но можно вас спросить, как верите вы сами? Будут ли мои собаки и кошки со мной?

Она посмотрела мне прямо в глаза.