– Да, – сказал кавалер Бернардис и посмотрел на Сапори, – могу поклясться, что я ее уже видел. Видел не раз, именно возле твоего двора.

– Возможно, возможно, – отозвался пекарь. – Но я лично не помню…

Лучони с хитрой улыбочкой заметил:

– Меня хоть золотом осыпь, а такую собаку я б у себя держать не стал.

– Она что, бешеная? – испуганно спросил Бер-нардис. – Ты думаешь, она бешеная?

– Да какая там бешеная! Но я бы поостерегся иметь дело с собакой… с собакой, которая видела Бога!

– Как это – видела Бога?

– Разве это не собака отшельника? Разве не была она при нем, когда там что-то начинало светиться? Ведь всем же понятно, что это был за свет! А собака находилась в это время там. Скажете, она ничего не видела? Скажете, она спала? При таком-то представлении? – отчеканил он и весело рассмеялся.

– Чепуха! – возразил кавалер. – Еще неизвестно, что там светилось. При чем тут Бог? Прошлой ночью то же самое было…

– Прошлой ночью, говоришь? – переспросил Дефенденте, и в его голосе зазвучала надежда.

– Да я собственными глазами видел. Огни были не такие сильные, как прежде, но света было все же достаточно.

– Ты уверен? Именно прошлой ночью?

– Да прошлой, прошлой, черт побери! Светилось там, как всегда… Чего тут удивительного?… – Лицо у Лучони стало и вовсе хитрющим. – Как знать, как знать, может, прошлой ночью огни светились для него?

– Для кого – для него?

– Для пса, конечно. Только на этот раз вместо Господа Бога собственной персоной из рая явился отшельник. Увидел пса на своей могиле и подумал, наверное: вот он, мой бедный пес… А

потом сошел на землю и сказал собаке, что беспокоиться больше не о чем, что она уже достаточно наплакалась и теперь может идти искать себе бифштекс!

– Да что вы, это же здешняя собака! – продолжал твердить свое кавалер Бернардис. – Честное слово, я видел, как она вертелась около пекарни.

XI

Дефенденте вернулся домой в полном смятении. Вот ведь неприятность какая! Чем больше он внушает себе, что это невозможно, тем сильнее утверждается в мысли, что действительно видел собаку отшельника. Беспокоиться, конечно, нечего. Но должен ли он по-прежнему каждый день оставлять для нее хлеб? Дефенденте подумал: если перестать ее подкармливать, она снова начнет красть хлеб во дворе. Как же быть? Надавать ей пинков? Пинков собаке, которая как-никак видела Бога? Поди разберись в этом темном деле!

Не так-то все просто, как кажется. Во-первых, правда ли, что дух отшельника явился прошлой ночью собаке? И что он мог ей сказать? А вдруг он ее заколдовал? Может, собака теперь понимает человеческую речь и, как знать, не сегодня завтра сама с ним заговорит? Раз тут замешан Бог – жди чего угодно. Сколько подобных историй мы уже слышали! Он, Дефенденте, и так уже стал посмешищем; а если бы кто-нибудь узнал, какие страхи одолевают его сейчас!

Не заходя домой, Сапори заглянул в дровяной сарайчик. Хлеба, который он оставил под лавкой две недели назад, уже не было. Выходит, собака все же забегала сюда и унесла хлеб вместе с муравьями и приставшим к нему мусором?

XII

Однако на следующий день собака за хлебом не пришла; не явилась она и на третье утро. Это Дефенденте вполне устраивало. Сильвестро умер, значит, все надежды на пользу, которую можно было извлечь из дружбы с ним, рассеялись. И тем не менее, найдя в пустом сарайчике одиноко лежащий под лавкой хлебец, пекарь испытал какое-то разочарование.