– А что вы о ней думаете? – отрешенно спросил Альбрехт.

– Я бы сказал, что она более искусной работы, чем прочие виденные мной «истинные» плащаницы. На многих даже краска толком не высохла. Возможно, святыня и в самом деле настоящая, но у меня все же есть сомнения.

– Какие?

– Во времена Господа нашего Иисуса иудеи хоронили мертвых, оборачивая их в две холстины: одна – для тела, а другая – для головы. В Евангелии от Иоанна головная холстина упоминается как «плат». А Шамберийская плащаница состоит из цельного холста, на котором видно изображение тела с головы до ног.

– Не следует опираться только на Евангелие от Иоанна, – хмыкнул Альбрехт. – Нам кажется, Дисмас, тут вы ошибаетесь.

– Познания вашего преосвященства намного обширнее моих. Мне же приходится полагаться лишь на свой профессиональный опыт, да еще вот на… – Дисмас коснулся пальцем кончика носа.

– Согласится ли герцог ее продать?

– Маловероятно. Это же золотая жила… то есть стабильный источник дохода, – с заминкой объяснил он. – Савойя – герцогство небогатое, а деньги герцогу нужны. Он регулярно выставляет плащаницу напоказ. Паломники приходят. Монархи приезжают.

Альбрехт снова уставился в окно:

– Его прозвали Карлом Добрым. За что?

– Говорят, он хороший человек. Заботится о бедноте, не притесняет подданных. Ему и самому непросто, из-за постоянных вторжений французского короля.

– В таком случае его надо называть Карлом Многовторгаемым, – сказал Альбрехт. – А вашего дядюшку Фридриха прозвали Мудрым. Неужели он настолько мудр?

– Учености ему не занимать, это верно. Владеет пятью языками, помимо греческого и латыни, строит университет. По слухам, его главный богослов – большой ученый. Монах-августинец. Лютер. Якобы очень благочестивый человек.

– Я тоже владею пятью языками. Помимо греческого и латыни. Деда Фридриха звали Фридрихом Кротким, брат – Иоганн Постоянный, племянник – Иоганн Великодушный. Кто придумывает все эти прозвища? Там еще у него был взбалмошный кузен, как его? Георг Бородатый! – Альбрехт улыбнулся. – А как, Дисмас, станут называть нас?

– Альбрехт, кардинал Бранденбургский. А со временим, глядишь, и Его Святейшество папа Альбрехт.

– Папа из германцев? Да скорее Судный день настанет! Но вернемся к плащанице. Если евангелист Иоанн прав, говоря об иудеях и их погребальных платках (хотя чтобы жид да раскошелился на вторую холстинку – это уже чудо), значит Шамберийская плащаница – подделка.

– Именно так я и рассуждал.

– А из этого в свою очередь следует, что где-то есть и подлинная плащаница.

Дисмас наморщил лоб:

– Ну, может быть, но… Один вопрос: какова все-таки вероятность того, что Господь Бог вообще оставлял нам такой сувенир на память о себе?

– Большая. В доказательство того, что он восстал из мертвых. Разыщите нам ее, Дисмас. Разыщите, и мы озолотим вас. Вы же знаете, мы – ваш лучший заказчик.

– О таком заказчике, как ваше преосвященство, можно только мечтать.

– И вы слишком распыляетесь, Дисмас. Перебирайтесь-ка в Майнц и работайте эксклюзивно для нас. Видит Бог, у Фридриха уже довольно мощей – не замок, а костница. Перебирайтесь, Дисмас. Не пожалеете.

Эту увертюру Дисмас слышал не раз.

– Щедрость вашего преосвященства не умещается в границы разумения ничтожного грешника вроде меня.

– Вы испытываете наше терпение, Дисмас.