Во мне бушевал такой сильный прилив адреналина, что я чувствовал себя непобедимым. Едва ощущал землю под ногами, или ветки и мокрую траву.

Холодный дождь хлестал в лицо. Я улыбнулся и прибавил шагу. Впереди виднелось очертание заброшенной фабрики. Ноги начали болеть, но я решительно двигался вперед. Чем ближе подходил, тем отчетливее видел граффити на красном кирпиче. Несколько окон были заколочены досками, но большинство из них были разбиты, а на оконных стеклах висели осколки стекла. Завод был огорожен забором с замком на воротах.

Резко свернув вправо, я побежал вдоль огромного здания, пока наконец то не увидел серый Форд Таурус, видавший лучшие деньки, осторожно спрятанный в тени. Я схватил ключи, висевшие над колесом и открыл багажник. Моя сумка с вещами стояла там, где я оставил ее несколько часов назад.

Быстро переодевшись, я подумал о том, что сейчас происходило в доме. Я мог представить себе это очень живо: вероятно, там уже были двое или трое полицейских. Наверное, там была и скорая, ее огни создавали калейдоскоп цветов. Территория будет ограждена желтой полицейской лентой. Они вызовут еще подкрепление. Викторию, вероятно, уже привезли в больницу, если только она не умерла на обочине дороги. Скоро там появится полицейский, чтобы поговорить с ней.

Полиция начнет обыскивать территорию. Соседи выйдут из домов, желая узнать, что происходит. Слухи будут медленно расползаться и к завтрашнему дню репортеры, журналисты, операторы и фотографы окружат дом. Прекрасный дом на Беллами Роуд получит то внимание, которого он заслуживает.

Я улыбнулся, пока запихивал окровавленные вещи в сумку и убирал ее назад в багажник.

Дверь машины захлопнулась за мной. Мотор ожил, и я выехал на дорогу. Это был самый важный момент из всех возможных. Я должен был смешаться с толпой – выглядеть так, словно был невинным жителем, просто занимающимся своими делами.

Руки непроизвольно сжались на руле. Взгляд то и дело перебегал с дороги на зеркало заднего вида в поисках чего нибудь подозрительного. Но там ничего не было. Поездка прошла гладко, и вскоре я уже проезжал мимо Фэйрфакса. Там было темно. Парковка была практически пуста, за исключением машин медсестер, работающих в ночную смену. Все они были припаркованы рядом друг с другом.

Через милю я сбавил скорость и свернул направо на гравийную дорогу.

Вода начала заполнять выбоины, которыми была усыпана неровная дорога. Деревья окружали меня с обеих сторон, и слишком быстро гравий сменился обычной грязью, а передо мной сияла лишь полоска грязных следов шин. Я так часто ходил по этой тропинке, что выключил фары. Это была сложная поездка; рытвины с каждой секундой становились все глубже, и деревья становились все дальше друг от друга, прежде чем они уступили место маленькой хижине. Она была похоронена посреди леса, и никто о ней не знал.

Я любил ее такой. Она была моим оазисом.

Моим домом.

Сверкнула молния, на мгновение озарив крыльцо дома. На крыльце, скрестив руки на груди и втянув голову в плечи, как будто она была готова свернуться калачиком, стояла Элис.

Как только я вышел из машины, она сбежала по ступенькам.

– Где ты был?

– А ты как думаешь? – бросил я через плечо и выхватил из багажника спортивную сумку.

Рядом с хижиной стоял маленький сарай, который был готов рухнуть при первом же порыве ветра. Я направился к нему. Элис последовала за мной. Ее окружало облако нервозности. Если она собирается провести так всю ночь, то может проваливать прямо сейчас. Она только все испортит.

– Все должно было закончиться быстрее, – она нервничала.

– План А не сработал.

– Что случилось?

– Все прошло лучше, чем я рассчитывал, – через плечо ответил я.