Сидеть на краешке кровати было не очень удобно, поэтому, продолжая целоваться, они постепенно приняли горизонтальное положение.

Портли, возмущенный появлением на его подушке головы незнакомого мужчины, обиженно спрыгнул с постели.

– Я тоже не был уверен, – сказал Гай, скользнув губами по волосам Клодии. – Я не был уверен в твоем чувстве, а поскольку для меня был не самый подходящий момент вступать с кем-нибудь в близкие отношения, я решил не форсировать события и посмотреть, не пройдет ли у меня это наваждение. Однако оно не только не прошло, но и усилилось. А что касается Симонны… – Он помедлил. – Как ни странно, я стал ее забывать вскоре после того, как пережил в ноябре прошлого года ужасное потрясение. Я ужинал в ресторане, когда одна бесстрашная рыженькая девушка ворвалась туда и обвинила меня в том, что я не признаю своего ребенка.

Клодия едва удержалась от смеха.

– Какая нахалка! Надеюсь, ты выставил ее вон?

– Именно так я и поступил. Но забыть не смог. Правда, она была хороша собой: стройные ножки, а глаза – умереть можно, какие глаза! Одним словом, источник беспокойства для любого мужчины. А мне в то время уже хватало проблем с моей дочерью.

Клодии стало так хорошо, что даже голова закружилась.

– Аннушка стала совсем другой, она выглядит довольной жизнью.

Гай фыркнул.

– Когда мы обнаружили, что ты уехала, она едва ли была довольна жизнью. Аннушка подумала, что ты сбежала из-за того, что она тебе наболтала. Мы ведь знали, что ты там будешь, иначе не заехали бы.

– Откуда? Ты звонил сюда утром? – Гай кивнул.

– Мне сказала твоя подруга. Я бы на твоем месте поговорил с ней. Ведь она даже не спросила, кто я такой.

Наверное, торопилась. Опаздывала, как всегда.

– Неужели ты рассказал о нас Аннушке?

– Мне не пришлось ничего говорить. Она знала.

– Что? – изумленно воскликнула Клодия.

– Не все, конечно, но она чувствовала. Аннушка более проницательна, чем можно подумать. Ты что-то сказала ей в аэропорту, а вчера вечером мы заговорили об акулах и, естественно, вспомнили о тебе. Я весь вечер думал и собирался позвонить, а она, видимо, что-то заметила, поняла и спросила: «Между вами что-то было?»

Клодия приподнялась на локте.

– Что ты ей ответил?

– Я солгал. Я ответил «нет», но сказал, что ты мне очень нравишься. Она на мгновение задумалась, а потом сказала: «Я думаю, что ты ей тоже нравишься». И добавила: «Наверное, она притворялась из-за меня. Может быть, боялась, что я все изгажу». Мы поговорили еще немного, а потом я позвонил, только тебя не было дома.

– Я была на вечерних курсах итальянского языка. А Кейт мне ничего не сказала!

– Если это Кейт подходила к телефону, то у нее весьма басовитый голос.

– Значит, это был Пол! Он забыл передать мне. Они куда-то уходили и вернулись, когда я уже спала.

Вздохнув, Клодия покрепче прижалась к Гаю.

– Почему ты выбрал именно сегодняшний день? Если бы я не выглядела, как персонаж из фильма ужасов, я бы ни за что не сбежала.

Он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз, повернув к себе ее лицо.

– Должен сказать, что выглядишь ты очень непривлекательно. Может быть, мне лучше исчезнуть, пока не поздно, и позабыть о тебе навсегда?

Губы Гая изогнулись в полуулыбке, от которой у Клодии всегда замирало сердце. Глаза его излучали тепло, словно заработали все источники энергии Эгейского моря.