|
– Давай покажу, что ради тебя может сделать настоящий гоблин, Мерри, – сказал Кураг, бросив взгляд на Риса. – Дай мне отрезать кусок плоти по моему выбору. Если сделать все правильно, все зарастет без следа. За это я подпишу почти все. Возразил ему Рис: – Китто в сделке не участвует. – Голос прозвучал хрипло. – Он – гоблин, я могу с ним сделать что хочу и когда хочу. – Не думаю, – возразила я. – Он теперь сидхе, – сказал Рис волнующе низким голосом. – Когда-то он был добычей всякого, кто хочет. Теперь это не так. – Он остался таким, как был. Он по-прежнему жаждет, чтобы им управляли. Я не боюсь никого, кто ищет себе хозяина. У меня прорезался голос, и звучал он почти нормально: – И все же ты хочешь, чтобы он отрезал кусок плоти от того, кого он считает хозяином. Где твоя логика, Кураг? – Мне никого не нужно спрашивать, чтобы заставить Китто делать, что я хочу. Я возьму, что пожелаю, у любого гоблина, который не сможет мне помешать. – Он ткнул пальцем в Китто. – А у него на это силенок не хватит! – Сила бывает разной, Кураг, – сказала я. Он шагнул назад и опять уселся в кресло, покачав головой: – Нет, Мерри, сила бывает только одна: сила взять, что хочешь. – Или не отдать, – произнес мужской голос из-за рамы. Кураг бросил хмурый взгляд в ту сторону и снова повернулся ко мне. – Дай мне переспать с тобой и отведать плоти белого рыцаря, и я соглашусь на месяц за каждого гоблина, ставшего сидхе. Рис отпустил меня – медленно, почти лениво. Если у него и были проблемы от такого близкого соприкосновения с Китто, то это никак не проявилось. Китто закончил вылизывать мою щеку и стоял, прижавшись ко мне. – Я не могу позволить тебе нарушить твои супружеские обеты, как бы легко ты к ним ни относился. Наши законы это запрещают. А мои стражи – все до одного – никому мясом не будут. – Я поцеловала Китто в макушку. – Тогда не будет и сделки. – Я увидела промелькнувшее на его лице облегчение. Голос Дойла рухнул в тишину звоном колокола, низкий мурлыкающий ритм отозвался у меня прямо в коже. – Я видел, как гоблинов лишили магии, Кураг. Я помню ваших колдунов. Я помню время, когда магия гоблинов была так же ужасна, как и их физическая мощь. – А кто же убил всех наших ведьм и колдунов до единого? – снова прорезалась ярость в голосе Курага. – Я, – сказал Дойл. Никогда не слышала, чтобы единственное слово так старательно лишили всяких эмоций. – Чары сидхе высосали всю магию из наших жил! – То заклинание принадлежало не неблагим. Мы хотели выиграть войну, а не уничтожить вас. – И этот гад Таранис не уничтожил нас. Да, это он и его сияющий народец сотворили те чары. Они выпили нашу магию и забрали себе. Не верь, если они говорят другое, Мрак. Эта сияющая толпа лицемеров все придерживает, что уворовала. – Я не принимаю на веру ни одного слова Короля Света и Иллюзий, – сказал Дойл. Кураг пару секунд смотрел в глаза Дойлу, потом медленно проговорил, хоть я и видела еще не остывший гнев в его лице: – Ты помог отнять у нас магию. Почему ты теперь хочешь ее вернуть? – Я и правда тогда не был против отнять у вас магию. Убивать ваших воинов и ведьм – это было в порядке вещей. Вы убивали наших собратьев. И если бы ваши чары сохранились, для сидхе все могло бы обернуться худо. – Мы бы победили, и все ваши сияющие задницы были бы нашими! Дойл пожал плечами. – Кто может предсказать, как повернется война? Но я говорю тебе сейчас: мы предлагаем вернуть вам часть украденной у вас магии. |
