Никогда в жизни Джиллиан не чувствовала себя такой счастливой.

Внезапно темноту пронзил ослепительный луч фонарика. Том чуть не свалился от неожиданности, но удержался.

— Во имя всего святого, что здесь происходит?! — воззвали снизу.

Джиллиан узнала голос соседа, который держал фонарик чуть поменьше спутниковой антенны.

— Это я, мистер Дэвидсон! Не узнаете?

— Тебя-то я узнал, а вот кто лезет в дом? Грабитель? Тогда я срочно звоню в полицию!

Болонка, неугомонное мохнатое создание, присоединила свой заливистый лай к крикам хозяина. Лишь чудом Джиллиан удержалась от истерического хохота.

— Да ведь как раз полиция находится здесь!

— То есть как? Что за шутки!

— В дом лезет сержант Перкинс!

— Том Перкинс?! В самом деле?

— Вввмвмвмммуумм…

Еще несколько бесконечных мгновений фонарик держал их в своем луче, как в свете юпитера, и хотелось начать монолог Джульетты, вот только декорации оставляли желать много лучшего. Вряд ли у юной героини бессмертной пьесы Шекспира возникли бы романтические настроения, будь погода в Вероне в ту ночь такой же промозглой. Дело для нее кончилось бы бронхитом.

— А что у него во рту? — не унимался мистер Дэвидсон.

— Букет! — проинформировала Джиллиан и подумала: если это еще можно назвать букетом.

— А почему он не вошел, как все нормальные люди, через дверь?

— Потому что так романтичнее!

Она перевела взгляд на Тома, и сладкие слезы из глаз заструились сильнее. Он всегда так полон достоинства — и вот выступал в роли шута перед самыми большими сплетниками Свифткарента. Ради нее.

— Ирвин! Ирвин!

Явление третье — те же и миссис Дэвидсон. Джиллиан истерически хихикнула. Том бросил на нее отчаянный взгляд, но ничего не мог поделать. Свет фонарика пригвоздил его к месту.

— Мистер Дэвидсон! Теперь, когда вы знаете, что мне ничего не грозит, нельзя ли повернуть фонарик в другую сторону?

Слава Богу, свет погас, зато тьма показалась кромешной.

— Ирвин! Я хочу знать, что происходит! Светопреставление?

— Что-то вроде того, — ответствовал из мрака мистер Дэвидсон. — Я как-то смотрел по телевизору интервью с сексопатологом, так он считает, что постельные игры бывают и такие…

Трудно определить, что было смешнее: интерес престарелого джентльмена к сексопатологии или его подозрения в пристрастии Тома к безумным постельным играм. В любом случае для Джиллиан было довольно. Она зашлась истерическим смехом, который долго сдерживала. Слезы хлынули у нее градом.

Ее реакция подстегнула Тома настолько, что в считанные секунды он оказался наверху. Джиллиан протянула руку, но он замахал на нее, отгоняя от окна. Она послушно отступила к кровати и только тут догадалась зажечь настольную лампу. Снаружи появилась пятерня, очень белая в искусственном освещении и совсем мокрая, и уцепилась за подоконник. Потом перевесилась нога и все остальное.

Том выпрямился, продрогший, насквозь вымокший, исцарапанный, увешанный обломками веточек, обрывками мха и всевозможным мусором, как рождественская елка игрушками. С головы свисала блестящая от капель паутина. Он вынул, наконец изо рта несчастные цветы и с помпой вручил их Джиллиан.

— Прости, что опоздал на двенадцать лет!

Джиллиан влюбилась бы в него без памяти, если бы уже не любила его давным-давно.

Глава 20

Джиллиан потянулась к цветам, но отдернула руку и бросилась Тому на шею, а когда он попытался высвободиться, бормоча что-то о том, какой он несусветно грязный, только крепче прижалась к нему.