Я встал и направился к двери.

— А когда я найду их, — добавил я, — я предъявлю вам обвинение в убийстве первой степени, и вы закончите свои дни в газовой камере.

— Убирайтесь! — хрипло крикнул он. — Вы слышите? Убирайтесь!

— Ухожу, — спокойно ответил я. — Если вы не боитесь газовой камеры, мистер Саммерс, подумайте, какую сенсацию произведут показания Анжелы в суде о вашей интимной связи с нею. Вам гарантированы лучшие места на первых полосах всех газет.

Я вышел в коридор, мягко закрыв за собой дверь, и услышал, как внутри зазвонил телефон. Я прошел по коридору до следующей двери и постучал в нее, начиная испытывать сочувствие к коммивояжерам.

Открыла крашеная блондинка в фартучке горничной и надменно оглядела меня, словно я не соответствовал ее представлениям о том, кто может постучаться к миллиардерше.

— Я бы хотел увидеть миссис Саммерс, — проговорил я.

— Простите. — Она повернула ко мне свой острый нос. — Миссис Саммерс отдыхает и не желает, чтобы ее беспокоили.

— Как и все мы, — с сожалением вздохнул я. — Я лейтенант Уилер из офиса шерифа. Думаю, она не откажется поговорить со мной.

Горничная свирепо посмотрела на меня и неохотно сказала:

— Я спрошу.

Дверь резко закрылась перед моим носом.

Я чувствовал себя торговым агентом, безуспешно пытающимся продать пылесос. Я посмотрел на часы: было начало шестого. Мой рабочий день затянулся, а от того сандвича, что я съел во время ленча, остались только воспоминания.

Дверь опять открылась, явив сияющую горничную.

— Миссис Саммерс просила вас подождать в гостиной, — кротко сказала она.

Я прошел за ней. Она указала мне на стул с жесткой спинкой.

— Ах вы проказница! — развеселился я и, проходя мимо нее, шлепнул по основанию спины.

— Вы — животное! — негодующе закричала она.

— Как вам с вашими отменными данными удалось ни разу не выйти замуж? — поинтересовался я, устраиваясь не на стуле, а на изящной кушетке.

Ее любопытство пересилило обиду.

— Почему вы подумали, что я не замужем? — резко спросила она.

— Взглянул, — ответил я, — и понял!

Она вышла из комнаты с подчеркнуто прямой спиной — явным признаком одолевавшей ее бессильной ярости, а я расслабился на подушках. Примерно через десять минут в комнату вошла миссис Джофри Саммерс.

На ней был домашний халат из дорогого белого атласа с вышивкой ручной работы, выполненной золотыми нитками. Я привстал, но она сделала нетерпеливый жест, предлагая мне снова сесть.

— Этот визит имеет какое-то значение или вы просто выполняете процедурную формальность? — вместо приветствия спросила она.

— Я не сказал бы, что это простая формальность, — ответил я. — Вы привезли вашу горничную с Восточного побережья?

Она закрыла глаза и слегка вздрогнула.

— Дома я бы не наняла ее даже мыть посуду! Она — лучшее из того, что мне предложили в местном агентстве, и лучшее доказательство, что путешествие по некоторым районам страны должно предваряться соответствующей подготовкой, а кое-где, — в ее голосе слышался прозрачный намек, — лучше вообще не появляться.

— Нос оттого становится курносым, — как бы мимоходом заметил я, — что его часто прижимают к двери, подсматривая в замочную скважину.

Миссис Саммерс еще на полдюйма распрямила свою всегда прямую спину.

— Вера!

— Да, мадам? — Горничная вошла в комнату, вопросительно глядя на нее.