Она не испытывала ни малейшего смущения, совершая этот их все более откровенный обмен — ее язык с женской пылкостью смело встретился с его языком, и пылкость эта была странно соблазнительной. Зовущей. Словно она одна могла предложить ему нечто такое, с чем его опытные чувства никогда еще не встречались.

Словно она была в этом уверена, знала это наверняка и несомненно.

Ее тело было податливым, но дрожало в его объятиях; не пассивное, но все же ограниченное в своих возможностях — ограниченное только отсутствием опыта. Он чувствовал по ее губам, по ее ответной реакции беспредельную жажду наслаждения, которое может дать поцелуй. Жажду, как это уже было, дальнейших восторгов.

К этому он уже был подготовлен — здесь-то он и провел свою оборонительную линию. Эта женщина станет его женой; ничто — никакое искушение — не в состоянии заставить его забыть об этом.

Однако опыт опытом, но рассудок взывал к осторожности. В этой сфере он был не более опытен, чем она, и его потери могут оказаться значительнее.

Жадно отвечая на его поцелуи, Амелия не думала о победах или потерях; она требовала поцелуя просто потому, что это было наслаждение и ей хотелось вновь испытать его. Кружащий голову восторг, вызванный поцелуем, от которого все ее тело с головы до пят охватил огонь.

Второй поцелуй вполне соответствовал ее ожиданиям. Люк, кажется, смирился с тем, что она так близко. И она затрепетала, ощущая, как его крепкие мышцы прижимаются к ее груди и бедрам, как его руки обнимают ее плечи и спину. Ей страшно хотелось прижаться к нему как можно сильнее.

Он даже и не попытался ограничиться легким касанием, чего она опасалась. Было ясно, что он наслаждается их ласками, и наслаждается ничуть не меньше, чем она.

Что же дальше? Эта мысль всплыла у нее в голове, и она ухватилась за нее. У нее перехватило дыхание, и она поцеловала его со страстной пылкостью, чтобы не дать ему опомниться, чтобы прижаться к нему теснее, припасть к нему, расплющив свои груди о его торс.

И эта близость высвободила так долго подавляемую жажду, которая нарастала в ее груди; она слегка пошевелилась, чтобы усилить эти ощущения. Его объятия стали крепче. Он поцеловал ее еще раз — с большим огнем, с обещанием страсти. Она изумилась, почувствовав, что его руки отпустили ее, скользнули… И вдруг она поняла, чего жаждет, чего ждет от него.

Он провел ладонями вверх по ее телу от бедер к талии, потом выше, скользнув по бокам…

Там они и замерли.

И изменили направление.

Не успела она опомниться, как он овладел ее губами, потом оторвался от нее и поднял голову. Она отклонилась назад, выгнув спину, руки его лежали у нее на талии, не давая упасть.

Он посмотрел в ее синие затуманенные глаза, вгляделся в них, поднял бровь — как всегда, чуточку надменно.

— Достаточно?

Она с трудом переводила дыхание, голова у нее кружилась, пульс бешено стучал. И все-таки она сумела по выражению его лица понять все — его непроницаемость была ей не внове. Изогнув уголки рта, она дерзко провела пальцем по его щеке и отступила.

— Пока да.

С этими словами она повернулась к двери.

— Если вы не возражаете, нам лучше вернуться к гостям.

Люк не возражал, но тело его подчинилось не сразу. Он успокоился и приободрился: решив придерживаться наилучшей тактики — тактики, которую она явно собиралась изменить вместе с ним, — он победил, победил, несмотря на одолевавший его соблазн.

Люк вытащил из кармана ключ, отпер дверь и распахнул ее.

С высоко поднятой головой, с довольной улыбкой его искусительница проплыла мимо него; он окинул взглядом ее стройную фигуру и двинулся следом, приказав себе послать к Селестине узнать, может ли она сшить платье, подобное этому.