Адель пересказала Лукасу свой разговор с директором. Сын молча смотрел на нее большими темными глазами – глазами Люка, а в конце сказал:

– ;Я все понял. Я не стану жалеть о своем возвращении.

– ;Лукас, ты знаешь, как дорого мне все это стоило. Слишком дорого.

– ;Тут я не виноват, ;– ответил Лукас и даже не улыбнулся матери. ;– Ему, ;– (Лукас никогда не называл Джорди по имени), ;– нужно было бы прислушаться к моим словам.

– ;Если бы ты вел себя с Джорди повежливее, он бы, наверное, прислушался.

– ;Он просто ни в грош меня не ставил.

Лукас повернулся, собираясь уйти к себе, но Адель схватила его за руку:

– ;Думаю, я заслужила хотя бы услышать от тебя слова благодарности. Если бы ты хотя бы попытался, многого можно было бы достичь с куда меньшими потерями.

Мать и сын надолго замолчали. Гордыня и уязвленное самолюбие боролись в душе Лукаса с любовью к матери. Потом он сказал:

– ;Извини. Большое тебе спасибо. Но…

– ;Никаких «но»! Я не хочу их слышать. Зато я очень хочу увидеть внешние проявления твоей благодарности. Боюсь, что восстановить отношения с Джорди тебе уже не удастся. А вот твои отношения прежде всего с бабушкой, с Венецией и со всеми Уорвиками оставляют желать лучшего. Надеюсь, что я все-таки увижу зримые признаки улучшения. ;– (Лукас молчал.) ;– Лукас!

– ;Да, ;– наконец сказал он, явно преодолевая бешеное внутреннее сопротивление. ;– Да. Я… постараюсь.

– ;Спасибо.

* * *

Лукас сдержа