И именно последние оказались самой настоящей мукой. От их попаданий моя защита моментально исчезала, а место удара буквально взрывалось болью, да еще и плёнка потом не затягивалась.

Если сейчас меня будут бить только эти черные твари, то я очень скоро останусь вообще без защиты, и это закончится фатально. Вот только сделать я ничего не мог, мои движения так и оставались заторможенными.

Правда постоянные удары неожиданно привели к очень интересным последствиям. Мне, конечно было очень больно, и каждая последующая черная птица причиняла еще более невыносимую боль, не говоря уже об огненных или ледяных, которые прицельно били в неприкрытые защитой места, оставляя на теле ожоги и кровавые раны.

Но всё это послужило тому, что я дико разозлился, и эта злость переросла в чистую и лютую ненависть.

А потом этот странный коктейль из боли и ненависти перетек в концентрацию, хотя, как я думал раньше, эти чувства как раз-таки должны мешать.

И, сконцентрировавшись, я ударил.

Ментально ударил в графа Грачёва, направив в него всю свою злость.

И тут же этот проклятый стазис пропал, а граф покачнулся назад и закричал. Стало понятно, что он держал меня неподвижным какой-то разновидностью ментальной магии, и мой удар сломал ему всю игру.

Очутившись на свободе, я прыгнул, правда почему-то не вперед, чтобы одним ударом закончить дуэль, что было логично, а назад.

Я упал на спину и тут же ударил вверх с двух рук, льдом и пламенем. Моментально вся стая, за исключением нескольких тёмных птиц, исчезла, растворившись в двух противоположных стихиях.

Оставшиеся темные птицы спикировали на меня, но я несколькими перекатами увернулся от них и вскочил на ноги. Гимнастерка пропиталась кровью, а левое ухо буквально горело от боли, но сейчас это не важно.

Намного важнее то, что граф Грачёв оправился от моего ментального удара и сейчас на его месте, вместо человека, возвышалась огромная птица, его голова покачивалась всего в метре от потолка, который и сам достаточно высок, метра четыре, а то и пять.

Птица раскрыла свой клюв, и из него вырвался громкий пронзительный вопль от которого меня накрыло дикой болью, и я почувствовал, как из ушей течёт кровь. Вот сволочь! Во мне клокотала ненависть. Он мне барабанные перепонки порвал!

И, судя по всему, это направленный звуковой удар, Волковы, которые стояли за спиной птицы, и князь Григорий с генералом, которых я видел в зеркальном отражении, оставались совершенно спокойны.

Ладно, я ведь тоже теперь анимаг. Посмотрим, что Соболь может сделать с Грачом.

Во время дуэли с Богданом я превратился в соболя, стоя на месте, здесь же это невозможно. Стоять под этим акустическим ударом — изощренное самоубийство.

Поэтому я рванул в сторону. Птица пыталась меня снова достать, поворачивая голову вслед за мной, но ей это не удалось.

Время замедлилось, как и тогда с Богданом, перед глазами поплыла алая пелена, а потом всё кончилось.

Перед огромной птицей стоял антропоморфный соболь с багряной полосой на левом плече.

Боль в израненном теле моментально испарилась, и я снова готов к бою.

Одним прыжком я забрался на потолок и по нему, двигаясь как соболь на четырех конечностях, добежал до грача. Добежал и спрыгнул на него, одновременно призывая свои сабли. Я хотел несколькими ударами своего оружия закончить эту схватку, но мне это не удалось.

Птица буквально смахнула меня взмахом своего крыла, правда сабля, которую я держал в правой руке, распорола это крыло, но всё равно меня отбросило на добрый десяток метров. Я вскочил на ноги и ударил в грача огнешарами и льдом.

Перед дуэлью я вставил линзы точности, они не считались магическим артефактом, и попал я точно в грудь оборотню.

Но нет, мои заряды как будто не причинили ему вреда. Словно он покрыт не перьями, а самой настоящей броней.

Вот ведь крепкая тварь.