– И куда же мы теперь направимся?

Бурк, обняв ее сзади за талию, спросил:

– А куда ты обычно ездишь?

Она рассмеялась и пустила лошадь по кругу.

– Поехали, лейтенант, отдавай приказания.

– В Париж, – скомандовал Бурк. – Давай прямо в Париж.

– Будет сделано. – Она пришпорила лошадь. – Но-о, Мэр, пошел.

Выйдя на улицу через двери северного вестибюля, охраняемые сотрудниками ФБР, в том числе и Дугласом Хоганом, Морин Мелон зажмурилась от яркого солнечного света и поневоле протерла глаза. Хоган показал ей на ожидающий у угла «кадиллак».

Из южного вестибюля вышел Гарольд Бакстер в окружении сотрудников службы безопасности своего консульства. К краю тротуара подкатил серебристо-серый «бентли». Морин направилась к своей машине и по пути заметила в толпе Бакстера. Репортеры набросились на него, а потом окружили и ее. Охранникам пришлось буквально локтями прокладывать ей дорогу. Она оттолкнула Хогана и, встав на цыпочки, попыталась разглядеть Бакстера, но «бентли» тронулся и уехал в сопровождении мотоциклистов.

Тогда она села в лимузин на заднее сиденье, рядом разместились охранники, двери машины захлопнулись. Хоган сказал:

– Сначала мы поедем в частный госпиталь.

Морин промолчала, и машина отъехала от тротуара. Она посмотрела на свои руки, все еще в пятнах крови Флинна. Лимузин выехал на середину забитой машинами авеню, Морин взглянула из окна на собор и подумала, что больше никогда его не увидит.

Вдруг к медленно двигающемуся «кадиллаку» подскочил какой-то человек и показал свое удостоверение личности. Хоган опустил боковое стекло.

– Мисс Мелон, – произнес с английским акцентом человек и протянул ей увядшую зеленую гвоздику, – сэр Гарольд свидетельствует свое почтение.

Она взяла гвоздику, мужчина отдал честь, и машина поехала дальше.

Автомобиль свернул на Пятидесятую улицу и поехал мимо собора, затем направился к Медисон-авеню, миновал резиденцию кардинала, часовню Богоматери, дом настоятеля, быстро набирая скорость на мокром асфальте. Впереди она заметила «бентли», но тут же потеряла его из виду среди множества других машин.

– Опустите стекло, – попросила она.

Охранник опустил стекло двери, и она услышала в отдалении перезвон церковных колоколов и среди них разобрала звуки колоколов собора святого Патрика, вызванивающих «Мальчика Дэнни». Откинувшись на спинку сиденья, она внимательно вслушивалась в мелодичную музыку. Она подумала о предстоящей поездке домой, о сестре Шейле и о Брайене, припомнила недавние события в своей жизни, когда все еще были живы – родители, подружки и мальчики-друзья, родственники и соседи. А теперь в ее жизнь ворвались разлуки, убитые и раненые. У нее промелькнула мысль, что и ей, по всей видимости, придется присоединиться к борьбе. Она попыталась представить себе свое будущее и будущее своей страны, но не смогла. Тем не менее она не страшилась будущего и рвалась в бой, чтобы своим собственным путем завершить дело фениев и распахнуть ворота тюрем Ольстера.

Звон колоколов замер вдалеке, она взглянула на лежащую на коленях зеленую гвоздику. Взяв ее за стебелек, она задумчиво повертела цветок между пальцами и воткнула его в петличку своего твидового жакета.