|
Если бы Харли проснулся, он бы, конечно, вышел и сказал им. Я понимаю, людям надо иногда расслабиться, но пора было и честь знать. Я то и дело вставала и подходила к окну. Все, кроме Бетти, были в купальных костюмах. Она так и не сняла свою форму, но уже скинула туфли и пила наравне со всеми. Я все медлила и не выключала телевизор. Вдруг один из них что-то выкрикнул, другой подхватил и засмеялся. Я посмотрела в окно и увидела, как Холитц выпил залпом свой стакан. И поставил его на землю. Потом пошел к раздевалке. Подтащил стол, влез на него. Потом — без малейших усилий — перебрался на крышу раздевалки. А он и вправду силен, подумала я. Длинноволосый захлопал в ладоши, будто все это ему очень нравилось. Остальные тоже подбадривали Холитца. Я поняла, что мне пора выйти и прекратить это безобразие. И пошла к двери.
Харли по-прежнему спал в кресле. Телевизор работал. Я открываю дверь, выхожу наружу, дверь за мной захлопывается. Холитц стоит на крыше раздевалки. Они подзадоривают его. Говорят: «Смелее, ты сможешь». — «Только пузом не шмякнись». — «Не трусь». И тому подобное. Затем я слышу Бетти: — Холитц, думай что делаешь. Но Холитц просто стоит на краю крыши. Смотрит вниз, на воду. Вроде бы прикидывает, как ему надо разбежаться, чтобы допрыгнуть до воды. Потом отступает к дальнему краю. Плюет на ладони и потирает руки. Коротышка кричит: — Молодчина! Вот увидите, он обязательно допрыгнет. Я вижу: Холитц грохнулся прямо о деревянный настил на краю бассейна. — Холитц! — кричит Бетти. Все бросаются к нему. Пока я подбегаю, его успевают усадить, поддерживая за плечи. Рик орет ему в лицо: — Холитц! Эй, дружище! На лбу у Холитца глубокая рана, глаза остекленели. Коротышка и Рик перетаскивают его в шезлонг. Кто-то дает ему полотенце. Холитц держит его так, словно не знает, зачем вообще нужны полотенца. Кто-то другой протягивает ему стакан с виски. Но Холитц не знает, что делать и с виски. Люди наперебой говорят ему что-то. Холитц прижимает полотенце к лицу. Потом отнимает его и смотрит на кровь. Смотрит и смотрит. Но кажется, ничего не понимает. — Дайте-ка взглянуть на него. — Я подхожу поближе. Дело дрянь. — Как вы себя чувствуете, Холитц? Холитц бессмысленно смотрит на меня и вдруг закатывает глаза. — Его надо отвезти в больницу, — говорю я. Бетти смотрит на меня и качает головой. Потом снова смотрит на Холитца. Дает ему другое полотенце. По-моему, она трезвая. Зато остальные пьяны вдрызг. И это еще слабо сказано. До Коротышки наконец доходит, что произошло, и он повторяет мои слова: — Давайте отвезем его в больницу. Рик говорит: — Я тоже поеду. — Мы все поедем, — говорит Конни Нова. — Лучше держаться вместе, — говорит Линда Кобб. — Холитц, — снова обращаюсь я к нему. — Мне не осилить, — говорит Холитц. — Что он сказал? — спрашивает меня Конни Нова. — Он сказал, что ему не осилить, — отвечаю я ей. — Чего не осилить? О чем он говорит? — допытывается Рик. — Чего-чего! — говорит Коротышка. — Я не расслышал. — Он говорит, что ему не осилить. По-моему, он сам не понимает того, что говорит. Лучше отвезите его в больницу, — говорю я. И тут вспоминаю о Харли и правилах. — Здесь нельзя было находиться в такое время. Никому. Это запрещено. А теперь отвезите его в больницу. — Давайте отвезем его в больницу, — говорит Коротышка так, будто эта мысль только что пришла ему в голову. |
