|
Теперь все в сборе. 4 Утром Волк проснулся с ощущением близкого расставания. Чем бы там ни являлись эти вещие сны, волей Перуна, или самого Рода-прародителя, или, как считал Конрад, результатом работы глубинных слоев подсознания, но с тех пор как Волк научился обращаться к воле богов, они его ни разу не подвели. Волк полежал еще немного, приводя в порядок мысли и ощущения, потом встал и подошел к воротам. За воротами его ждал Сыч. Даже волхв не смеет разомкнуть круг ограды, пока общающийся с богами не сделает это сам. Поглядев на Волка, он сразу все понял: – Уходишь? Волк склонился в глубоком поклоне: – Благослови, мудрейший. Сыч неторопливо подошел к идолу Перуна и провел сухими, узловатыми пальцами по грубо обозначенным рельефным рукам. – Сядь. Волк молча повиновался. – Говори. – Виделось мне: волк с кабаньим выводком схватился. Деревья и кусты поломаны, береза молодая соком истекла. Волк сильнее, весь выводок положил, но самый матерый кабан в бой не вступил. Издали посмотрел и ушел. – Волк напряженно смотрел на Сыча. – И ушел совсем не потому, что слабее, но вот почему, я не понял, мудрейший… Сыч заглянул в зрачки ученика и покачал головой: – Это он, отрок, – Сыч вынырнул из глубин Ивановой памяти, – тот, кто отмечен знаком Триглава. – Я догадался, мудрейший, – сказал Волк. – Но почему он ушел? – В этот раз боги дают вам только встречу. Поединок будет позже. Но будет обязательно. Ты не увидел – он ушел волчьей тропой, значит, ей он и вернется. От ворот послышался шорох. Собеседники повернули головы. В воротах стоял старейшина Изяслав, а за ним маячили остальные. Старейшина, тяжело ступая, двинулся в глубь святилища, переводя с волхва на Волка вопросительный взгляд. – Ты был прав, старый Медведь, – произнес Сыч. – Они уходят. Волк удивленно уставился на них. – Но ведь сон касался только меня? – сделал большие глаза Волк. Волхв грустно улыбнулся: – Этот да, но теперь каждый увидит свой сон. Пришло время отрокам уходить в мир, становиться воинами. Где бы вы теперь ни были – вы вместе, однако, держась за родительский подол, сильнее не станешь. – Но я думал, что, выполнив предопределенное, вернусь, – горестно молвил Волк. – Мне же еще так много надо узнать! Сыч грустно улыбнулся: – Захочешь – узнаешь. – И, потрепав его по плечу, добавил: – Ты же теперь знаешь как… – Ну, дети мои, – обратился он к остальным, – чей сегодня черед? Вперед шагнул Бьерн. Волк посмотрел ему в глаза и еле слышно прошептал: "Хом-м". Выдра улыбнулся. Перед самой инициацией, буквально за неделю до того, как они отправились искать своих молодших, Волк и Выдра затеяли потасовку. Оба когда-то занимались борьбой и никак не могли понять, почему старшие не устраивают ничего подобного спаррингам. Вот они и начали возиться на дворе. Волк пришел в себя, лежа на траве, прижатый к дерну телами старейшины и Конрада, а Бьерна держали остальные. Сыч стоял посредине и гневно взирал одновременно на обоих. Как это у него получалось, Волк не понял, однако позже научился подобному сам. – Никогда, запомните, НИКОГДА вы не должны биться между собой. Позже, когда они чинили разнесенную в щепки ограду, ладили новый сруб на колодец и перебирали выбитые венцы стены, Волк спросил у Бьерна: – Слушай, а что ты чувствовал? – Я не помню, – отозвался Выдра. |
