Когда английская армия начала готовиться к переправе через реку, Раглан со своим штабом поскакал через Альму в том месте, где соприкасаются линии фронта англичан и французов, и на противоположном берегу стал подниматься вверх по ущелью, почти не встречая какого-либо другого сопротивления, кроме как со стороны нескольких дозорных стрелков.

Вскоре перед ним оказалась круглая вершина, на которую он поднялся и откуда смог обозреть с фланга все расположение русской армии против англичан и даже обнаружить их резервы. Как ни кажется странным, чтобы генерал наступающей армии находился без всякого прикрытия на холме, расположенном у фланга неприятеля, — поскольку имеются многочисленные свидетели, можно в этом не сомневаться. Однако Кинглек, не довольствуясь тем, что поместил своего героя непосредственно перед вражеским флангом или на его продолжении, переносит холм, о котором идет речь, за фронт неприятеля, помещая его между ним и русскими резервами, и заставляет лорда Раглана одним своим появлением там парализовать всю русскую армию. Описание этих событий в книге нисколько не уступает по своему мелодраматическому характеру их изображению на плане сражения, где красной звездой отмечено местонахождение лорда Раглана в 1200 шагах от правого фланга русских, среди зеленых русских колонн, которые запросто оказывают ему почтение, в то время как он, подобно «Зевсу-громовержцу», руководит сражением.

Этот холм, местонахождение которого мы здесь не можем указать точно, но который, во всяком случае, находится не там, куда его помещает Кинглек, — этот холм представлял, тем не менее, удобную позицию для артиллерии, и Раглан сейчас же послал за орудиями, а также за пехотой. Некоторое время спустя, почти одновременно со взятием батареи англичанами, прибыли два орудия. Одно из этих орудий будто бы рассеяло русский резерв (который, согласно Кинглеку, находился на расстоянии всего лишь в 1100 шагов!), другое же взяло под фланговый обстрел батарею, прикрывавшую мост на дороге к Севастополю. После нескольких выстрелов эта батарея, уже давно обстреливаемая с фронта превосходящей ее артиллерией (18 орудий), снялась, и таким образом был открыт путь для продвижения дивизии Эванса. Последняя медленно теснила русскую пехоту, сражавшуюся здесь большей частью разрозненно, и вместе с дивизией Ингленда, артиллерия которой соединилась с артиллерией дивизии Эванса, установила свои орудия на гребне первого холма.

Между тем дальше слева дивизия герцога Кембриджского вела решающий бой. Из трех гвардейских батальонов ее правого крыла средний (шотландские стрелки) преждевременно двинулся в атаку и пришел в беспорядок. Теперь справа начал» наступление в линейном строю гвардейские гренадеры, слева — гвардейский Колдстримский батальон против вновь занятого Владимирским полком траверса; между ними образовался промежуток для фронта батальона, который должны были заполнить шотландские стрелки, но который был только до некоторой степени прикрыт остатками этого батальона и легкой дивизии, вновь собиравшимися поодаль позади. Зато слева от Колдстримского батальона шли четыре шотландских батальона Колина Кэмпбелла, также в линейном строю, эшелонами от правого фланга, в отличном порядке.

Против гвардейских гренадер находились оба левофланговых батальона Казанского полка, которые были уже отброшены огнем 7-го полка, и оба левофланговых батальона Владимирского полка» которые наступали теперь против левого фланга, на стыке между гренадерами и Колдстримским батальоном; гренадеры выстояли, оттянули левый фланг немного назад и огнем заставили эту колонну тотчас же остановиться. Естественно, что через короткий промежуток времени колонна была настолько поколеблена огнем линии, что даже сам князь Горчаков, который командовал правым флангом русских, не мог больше заставить ее перейти к штыковой атаке. Благодаря незначительному изменению фронта английских гренадер, колонна попала под огонь всей их линии; она дрогнула и, когда англичане двинулись вперед, — отступила.