При таких обстоятельствах весьма отрадно получить книгу, подобную рецензируемой, где автор, с негодованием противопоставляя принятой ныне опошленной политической экономии, или, как он ее весьма метко называет, «вульгарной политической экономии», ее предшественников-классиков, до Рикардо и Сисмонди включительно, вместе с тем критически относится также и к классикам и в то же время всегда стремится не сходить с пути строго научного исследования. Прежние работы Маркса, в особенности появившаяся в 1859 г. у Дункера в Берлине работа о деньгах, уже выделялись своим строго научным характером и беспощадностью критики, и, насколько нам известно, до сих пор вся наша официальная политическая экономия ничего не противопоставила им. Но если она не могла справиться уже с той работой, то что же она сможет сделать с настоящей книгой о капитале, объемом в 49 листов? Мы хотим, чтобы нас правильно поняли. Мы не говорим, что против выводов этой книги ничего нельзя возразить, что Маркс привел все свои доказательства; мы говорим только: мы не думаем, чтобы среди всех наших экономистов нашелся хоть один, который был бы в состоянии их опровергнуть. Исследования, которые содержатся в этом труде, отличаются величайшей научной точностью. Сошлемся прежде всего на мастерское диалектическое построение исследования в целом, на то, каким образом в понятии товара уже представлены деньги в качестве существующих в себе, как показано превращение денег в капитал. Мы признаем, что считаем шагом вперед введение новой категории — прибавочной стоимости, и не видим, что можно было бы возразить против утверждения, что в качестве товара на рынке выступает не труд, а рабочая сила; мы считаем совершенно верным исправление закона Рикардо о норме прибыли (а именно, что вместо прибыли надо поставить: прибавочная стоимость). Мы должны признать, что исторический подход, который пронизывает всю книгу и который позволяет автору видеть в экономических законах не вечные истины, а лишь формулировку условий существования известных преходящих состояний общества, нам очень понравился; и мы, к сожалению, напрасно стали бы искать у наших официальных экономистов той учености и топкого понимания, с которыми изображены здесь различные исторические состояния общества и условия их существования.

Нашим дипломированным экономистам до сих пор были совершенно чужды исследования об экономических условиях и законах рабства, о различных формах крепостничества и личной зависимости и о происхождении свободных рабочих. Мы хотели бы также услышать мнение этих господ относительно имеющихся здесь исследований о кооперации, разделении труда и мануфактуре, машинах и крупной промышленности в их исторических и экономических взаимосвязях и взаимодействии; эти господа во всяком случае могут узнать здесь много нового. И что скажут они в особенности по поводу того прямо противоречащего всем обычным теориям свободной конкуренции и, тем не менее, доказанного здесь на основании официального материала факта, что хотя в Англии, родине свободной конкуренции, не существует ныне почти ни одной отрасли труда, где бы рабочий день не был строго определен путем государственного вмешательства и где бы за ним не следил фабричный инспектор, все же по мере ограничения рабочего времени не только происходит подъем отдельных отраслей промышленности, но и отдельный рабочий в сокращенное время производит больше продукта, чем прежде в более продолжительное?

Нельзя, к сожалению, отрицать, что особенно резкий тон, которым автор говорит об официальных немецких экономистах, имеет свое оправдание.