|
Базен располагал двенадцатью дивизиями, включая императорскую гвардию; таким образом, даже после присоединения к нему трех дивизий Канробера численность его войск, вместе с кавалерией и артиллерией, не могла превышать 180000 солдат, — силы, совершенно недостаточные для встречи с противником на поле сражения. Поэтому если он не был намерен предоставить всю Францию вторгнувшемуся неприятелю и позволить запереть себя в таком месте, где голод быстро заставил бы его или сдаться, или дать бой на условиях, диктуемых противником, то, казалось бы, он не мог ни минуты сомневаться относительно необходимости немедленного отступления из Меца. И все-таки он не трогается с места. 11 августа германская кавалерия находится уже в Люневиле, а с его стороны все еще нет и признаков движения. 12-го кавалерия переходит Мозель, производит реквизиции в Нанси, разрушает железную дорогу между Мецем и Фруаром и появляется в Понт-а-Муссоне. 13 августа германская пехота занимает Понт-а-Муссон, и с этого момента немцы становятся хозяевами обоих берегов Мозеля. Наконец, в воскресенье, 14-го, Базен начинает перебрасывать свои войска на левый берег реки. Завязывается бой у Панжа, в результате которого отступление, несомненно, снова задерживается; можно полагать, что отступление к Шалону действительно началось в понедельник отправкой тяжелых обозов и артиллерии. Но в этот же день германская кавалерия находилась по ту сторону Мааса в Коммерси и в Виньё-ле на расстоянии не более 10 миль от линии отступления французов. Мы не можем сказать, сколько войск ушло в понедельник и рано утром во вторник, но представляется несомненным, что главные силы находились все еще позади, когда около 9 часов утра во вторник, 16 августа, 3-й германский корпус и резервная кавалерия атаковали движущиеся колонны близ Марс-ла-Тура. Результат известен: отступление Базена было полностью остановлено; как показывают его собственные телеграммы от 17-го, ему в лучшем случае удалось лишь удержаться на своей позиции, в то время как его единственным желанием было оставить ее позади.
В среду, 17 августа, обе армии имели, по-видимому, передышку, но в четверг все надежды на благополучное отступление, которые Базен мог еще питать, окончательно рухнули. В этот день утром пруссаки атаковали его, и после девятичасового боя «французская армия была полностью разгромлена, отрезана от коммуникаций с Парижем и отброшена назад к Мецу». Вечером того же дня или на следующий день Рейнская армия должна была вернуться в крепость, которую она оставила в начале недели. Поскольку армия заперта там, немцы легко смогут отрезать все пути ее снабжения, тем более, что местность уже совершенно опустошена продолжительным пребыванием войск, а все, что еще можно собрать, несомненно, потребует для своих собственных нужд армия обложения. Таким образом, голод должен скоро принудить Базена к выступлению; трудно только сказать, в каком направлении. Движение на запад будет непременно задержано подавляющими силами противника; движение на север крайне опасно; движение на юго-восток могло бы отчасти иметь успех, но оно не дало бы никаких непосредственных результатов. Даже если бы ему удалось с дезорганизованной армией достигнуть Бельфора или Безансона, он не мог бы оказать сколько-нибудь заметного влияния на судьбу кампании. Таково положение, к которому привела французскую армию нерешительность во втором периоде кампании. Правительству в Париже, несомненно, все это хорошо известно. Доказательством этого служит отозвание мобильной гвардии из Шалона в Париж. С того момента, как главные силы Базена оказались отрезанными, позиция у Шалона, бывшего всего лишь местом сбора войск, потеряла всякое значение. Ближайшим местом сбора всех сил теперь является Париж, и все они отныне должны двигаться туда. Однако нет таких сил, которые могли бы на поле боя противостоять германской Третьей армии, продвигающейся, вероятно, в настоящее время к столице. Французы скоро на опыте убедятся, оправдают или нет укрепления Парижа произведенные на них затраты. |
