„Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления?“

Неужели, например, в профессиональном союзе весь союз образует свой исполнительный комитет? Неужели на фабрике исчезнет всякое разделение труда и различные функции, из него вытекающие? А при бакунинском построении «снизу вверх» разве все будут «вверху»? Тогда ведь не будет никакого «внизу». Неужели все члены общины будут в равной мере ведать общими интересами «области»? Тогда не будет никакого различия между общиной и «областью».

„Немцов считают около сорока миллионов. Неужели же все сорок миллионов будут членами правительства?“

Certainly [Разумеется. Ред.], ибо дело начинается с общинного самоуправления. „Весь народ будет управляющим, а управляемых не будет“.

Когда человек сам управляет собой, то — по этому принципу — он не управляет собой; ведь он — только он сам и никто другой.

„Тогда не будет правительства, не будет государства, а если будет государство, то будут управляемые и рабы“ (стр. 279).

Это только значит: когда исчезнет классовое господство, не будет государства в нынешнем политическом смысле слова…

„Эта дилемма в теории марксистов решается просто. Под управлением народным они“ (то есть Бакунин) „разумеют управление народа посредством небольшого числа представителей, избранных народом“.

Asine! [Осел! Ред.] Это — демократический вздор, политическое пустословие! Выборы — политическая форма, даже в мельчайшей русской общине и артели. Характер выборов зависит не от этих названий, а от экономических основ, от экономических связей избирателей между собой, и с того момента, как функции эти перестали быть политическими, 1) не существует больше правительственных функций; 2) распределение общих функций приобретает деловой характер и не влечет за собой никакого господства; 3) выборы совершенно утратят свой нынешний политический характер.

„Всеобщее право избрания народных представителей и «правителей государства» целым народом, — такая вещь, как целый народ в нынешнем смысле слова — фантазия, — вот последнее слово марксистов, так же, как и демократической школы, — ложь, за которой кроется деспотизм управляющего меньшинства, тем более опасная, что она является как выражение мнимой народной воли“.

При коллективной собственности исчезает так называемая народная воля, чтобы уступить место действительной воле кооператива.

Итак, в результате: „управление огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство будет состоять из работников, говорят марксисты“.

Где говорят?

„Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, лишь только они сделаются представителями или правителями народа, перестанут быть работниками“.

Не больше, чем теперь фабрикант, который не перестает быть капиталистом потому, что стал членом муниципального совета.

„и станут смотреть на всех обыкновенных рабочих с высоты «государственной»: они будут представлять уже не народ, а себя и свои «притязания» на управление народом. Тот, кто усомнится в этом, совеем не знаком с природой человека“ (стр. 279).

Если бы г-н Бакунин был знаком хотя бы с положением управляющего рабочей кооперативной фабрикой, то все его бредни о господстве полетели бы к черту. Ему пришлось бы себя спросить: какую форму смогут принять функции управления на основе такого рабочего государства, если ему угодно его так называть.

(стр. 279). „Но эти избранники будут горячо убежденные и к тому же ученые социалисты“.

„Беспрестанно употребляемые в сочинениях и речах лассальянцев и марксистов слова“ — слова „ученый социализм“, не употреблявшиеся никогда, и „научный социализм“, употребляемые только в противовес социализму утопическому, стремящемуся навязать народу новые бредни и иллюзии, вместо того, чтобы ограничить область своего познания изучением социального движения самого народа; смотри мою книгу против Прудона—

„сами собой доказывают“, что так называемое народное государство будет не что иное, как весьма деспотическое управление народных масс новой и весьма немногочисленной аристократией действительных или мнимых ученых.