Что этим судоходством по Балтийскому морю занимались не римляне, свидетельствуют, во-первых, туманность всех их представлений о Скандинавии, во-вторых, отсутствие каких бы то ни было находок римских монет на берегах Каттегата и в Норвегии. Кимврские предгорья (Скаген), которых римляне достигли при Августе и откуда они увидели простиравшееся перед ними бесконечное море, были и остались, по-видимому, крайним пунктом их непосредственных морских сношений. Отсюда следует, что германцы сами плавали по Балтийскому морю, поддерживали торговые сношения и завозили в Скандинавию римские деньги и изделия. Да иначе и не могло быть. Со второй половины третьего столетия совершенно неожиданно начинаются саксонские морские набеги на галльские и британские берега, и притом с такой смелостью и уверенностью, которые не могли быть приобретены ими вдруг, а, наоборот, предполагали длительное и основательное знакомство с плаванием в открытом море. А такое основательное знакомство саксы — под этим именем мы должны здесь иметь в виду также все племена полуострова кимвров, т. е. также фризов, англов и ютов — могли приобрести только в Балтийском море. Это большое внутреннее море, без приливов и отливов, куда юго-западные атлантические штормы приходят лишь после того, как уже в значительной мере исчерпают свою силу в Северном море, этот вытянутый в длину бассейн с его многочисленными островами, заливами и проливами, где при переезде с одного берега на другой лишь очень короткое время не видно земли, был словно создан для упражнений вновь развивавшегося судоходства. Уже шведские рисунки на скалах, приписываемые бронзовому веку, с их многочисленными изображениями весельных лодок, указывают на издревле существовавшее здесь судоходство. Находка в Нюдамском болоте в Шлезвиге представляет собой построенную в начале третьего столетия из дубовых досок ладью в 70 футов длины и 8—9 футов ширины, вполне приспособленную к плаванию в открытом море. Здесь вырабатывалась в тиши та техника судостроения, та сноровка мореходов, которые впоследствии обеспечили саксам и норманнам возможность совершать свои завоевательные походы в открытом море и благодаря которой германское племя до сих пор стоит во главе всех морских народов мира.

Римские монеты, попадавшие до конца второго века в Германию, были преимущественно серебряными денариями (1 денарий = 1,06 марки). При этом германцы, как нам сообщает Тацит, предпочитали старые, давно известные им монеты, с зубчатыми краями и с изображением парной колесницы. И действительно, среди старых монет было найдено много и этих serrati bigatique. В этих старых монетах содержалось только 5%—10% меди. Уже Траян велел прибавлять к серебру 20% меди; этого германцы, по-видимому, не заметили. Но когда Септимий Север с 198 г. повысил примесь до 50%—60%, то это уже вызвало недовольство у германцев; позднейшие неполноценные денарии встречаются в находках только в виде исключения, ввоз римских денег прекратился. Он возобновился лишь после того, как Константин в 312 г. установил в качестве монетной единицы золотой солид (72 солида на римский фунт чистого золота в 327 граммов, т. е. 1 солид = 4,55 грамма чистого золота = 12,70 марки); с тех пор в Германию, а еще больше на Эланд и особенно Готланд идут преимущественно золотые монеты, солиды. Этот второй период ввоза римских денег, период солида, продолжается для западноримских монет до конца существования Западной Римской империи, для византийских— до Анастасия (умер в 518 г.). Находки приходятся большей частью на Швецию, датские острова и некоторые — на германское побережье Балтийского моря; во внутренних областях Германии они встречаются только изредка.

Порча монеты, которую производили Септимий Север и его преемники, сама по себе, однако, не может служить объяснением внезапного перерыва торговых сношений между германцами и римлянами.