Глупость и трусость буржуазии, все более возраставшие после июньских боев в Париже, позволили реакции вновь собраться с силами. Придворные клики в Вене, Берлине, Мюнхене и т. д. работали рука об руку с благородным имперским правителем, а за кулисами стояла русская дипломатия и управляла нитями, заставлявшими плясать этих марионеток. Тогда-то, в сентябре 1848 г., наступило для этих господ время действовать. Под прямым и косвенным давлением России (обеспеченным заботами лорда Пальмерстона) первый шлезвиг-гольштейнский поход окончился позорным перемирием в Мальмё. Франкфуртский парламент пал так низко, что утвердил его, и тем самым открыто и недвусмысленно отрекся от революции. Ответом было франкфуртское восстание 18 сентября; оно было подавлено. Почти в то же время произошло в Берлине столкновение между согласительным Учредительным собранием и короной. 9 августа Собрание в чрезвычайно мягком, даже робком постановлении просило правительство принять хоть какие-нибудь меры, чтобы наглое поведение реакционных офицеров более не проявлялось так открыто и вызывающе. Когда в сентябре Собрание потребовало выполнить это постановление, то ответом явилось назначение явно реакционного министерства Пфуля с генералом во главе (19 сентября), а пресловутого Врангеля назначили главнокомандующим войсками Бранденбурга — два очень прозрачных намека на то, что берлинским согласителям остается либо покаяться в грехах, либо дожидаться разгона. Началось всеобщее возбуждение. В Кёльне также происходили митинги и был назначен Комитет безопасности. Правительство решило нанести первый удар в Кёльне. Соответственно этому утром 25 сентября был арестован ряд демократов, между прочим и нынешний обер-бургомистр Кёльна, известный всем в то время под именем «Красного Беккера». Возбуждение росло. Пополудни на старой рыночной площади состоялось народное собрание. Председательствовал Вольф. Кругом было выставлено гражданское ополчение, не относившееся враждебно к демократическому движению, но прежде всего заботившееся о собственном благополучии. На заданный вопрос ополченцы ответили, что они здесь для защиты народа. Вдруг на рынок врываются люди с криком: «Пруссаки идут!» Иосиф Молль — он тоже был утром арестован, но освобожден народом — и как раз в это время произносил речь, воскликнул: «Граждане, неужели вы разбежитесь перед пруссаками?» — «Нет, нет!» — был ответ. — «Тогда нам нужно строить баррикады!» И все тотчас же взялись за дело. — Исход дня кёльнских баррикад известен. Не встретив сопротивления, оставшись безоружным (гражданское ополчение предусмотрительно разошлось по домам), без малейшего кровопролития все движение, вызванное ложной тревогой, окончилось ничем. Правительство достигло своей цели: Кёльн был объявлен на осадном положении, гражданское ополчение было разоружено, выход «Neue Rheinische Zeitung» приостановлен, а редакторы вынуждены были выехать за границу.

 Осадное положение в Кёльне продолжалось недолго, 4 октября оно было снято. 11—го вновь вышла «Neue Rheinische Zeitung». Вольф уехал в Дюркгейм, в Пфальце, где его оставили в покое.