Беккер укрепил Дурлах окопами, насколько это возможно было в спешном порядке, и уже на следующее утро (25 июня) был атакован с трех сторон двумя прусскими дивизиями и имперскими войсками Пёйкера. Он не только отбил все атаки, но и неоднократно переходил в наступление сам, хотя на орудийный огонь неприятеля мог отвечать только ружейным огнем; после четырехчасового боя он отступил в полном порядке, не встречая препятствий со стороны высланных обходных колонн, отступил только тогда, когда получил известие, что Карлсруэ эвакуирован и порученное ему задание выполнено.

Это, несомненно, самый блестящий эпизод во всей баденско-пфальцской кампании. С людьми, большинство которых было набрано всего за 2–3 недели до того, — причем эти совершенно неопытные рекруты, едва обученные импровизированными офицерами и унтер-офицерами, не имели почти никакого представления о дисциплине, — Беккер за 48 часов сделал переход более чем в 80 километров, или 11 немецких миль, отступая в качестве арьергарда разбитых и наполовину уничтоженных армий. Начав этот переход ночью, он привел их через линию неприятеля в Дурлах в таком порядке, что они на следующее утро смогли дать пруссакам одно из немногих сражений этой кампании, в котором цель боя была революционной армией полностью достигнута. Это достижение сделало бы честь и старым войскам, а для таких молодых солдат оно было в высшей степени редким и славным делом.

Прибыв к Мургу, Беккер со своей дивизией занял позицию к востоку от Раштатта и с честью принял участие в боях 29 и 30 июня. Результат известен: в шесть раз более многочисленный неприятель обошел позицию через территорию Вюртемберга и атаковал ее с правого фланга. Теперь участь кампании была решена и формально: кампания закончилась вынужденным переходом революционной армии на швейцарскую территорию.

До сих пор Беккер выступал преимущественно как обыкновенный демократ-республиканец; с этого момента он делает значительный шаг вперед. Более близкое знакомство с немецкими «чистыми республиканцами», особенно с южногерманскими, и опыт, приобретенный в революцию 1849 г., доказали ему, что в будущем за дело надо браться иначе. Сильные симпатии к пролетариату, которые Беккер питал с юности, приняли теперь более конкретную форму; ему стало ясно, что если буржуазия повсюду составляла ядро реакционных партий, то ядро подлинно революционной силы может составить только пролетариат. Коммунист по чувству стал сознательным коммунистом.

Еще один раз попытался он организовать добровольческий отряд; это было в 1860 г., после победоносного похода Гарибальди в Сицилию. Беккер отправился из Женевы в Геную, чтобы в согласии с Гарибальди приступить к подготовительной работе. Но быстрые успехи Гарибальди и вмешательство итальянской армии, которая должна была использовать плоды победы в интересах монархии, положили конец кампании. Между тем повсюду ожидали новой войны с Австрией в ближайшем же году. Известно, что Россия хотела использовать Луи-Наполеона и Италию, чтобы отомстить Австрии и завершить то, что ей не удалось сделать в 1859 году. Итальянское правительство послало в Геную к Беккеру одного из высших офицеров генерального штаба и предложило ему чин полковника в итальянской армии, блестящее содержание и суточные, а также командование легионом, который он должен был сам сформировать в предстоящей войне, если бы согласился вести в Германии пропаганду в пользу Италии против Австрии. Но пролетарий Беккер наотрез отказался; со службой монархам он не хотел иметь ничего общего.

Это была его последняя попытка организовать добровольческий отряд. Вскоре было основано Международное Товарищество Рабочих, и одним из его основателей был Беккер. Он присутствовал на знаменитом митинге в Сент-Мартинс-холле, с которого Интернационал ведет свое начало. Он организовал немецких и местных рабочих Романской Швейцарии, основал орган этой группы «Vorbote», присутствовал на всех конгрессах Интернационала и в первых рядах боролся против бакунистских анархистов из «Alliance de la Democratie so-cialiste» и Швейцарской Юры.