Итак, на обширной территории Германии промышленность находится в настоящее время в состоянии, напоминающем на первый взгляд состояние, которое господствовало повсюду до введения машин. Но это только на первый взгляд. Сельская домашняя промышленность прежних времен, связанная с огородничеством и полеводством, представляла собой, по крайней мере в промышленно развивающихся странах, основу сносного, местами даже приличного материального положения рабочего класса, но вместе с тем и основу его умственного и политического ничтожества. Продукт ручного труда и издержки его производства определяли рыночную цену; и при тогдашней производительности труда, совершенно незначительной в сравнении с современной, рынки сбыта росли, как правило, быстрее предложения. Так было в середине Прошлого столетия в Англии и отчасти во Франции, особенно в области текстильной промышленности. В Германии же, которая тогда, при самых неблагоприятных условиях, только оправлялась от опустошений, произведенных Тридцатилетней войной, дело обстояло, конечно, совершенно иначе; единственная домашняя промышленность, работавшая здесь на мировой рынок — льняное ткачество, — была настолько обременена налогами и феодальными повинностями, что крестьянин-ткач не поднимался над весьма низким уровнем жизни прочего крестьянства. Тем не менее, у рабочего сельской домашней промышленности было тогда до известной степени обеспеченное существование.

С введением машин все это изменилось. Цена стала определяться теперь продуктом машинного производства, и заработная плата рабочего домашней промышленности упала вместе с этой ценой. Но рабочий принужден был либо соглашаться с такой заработной платой, либо искать другой работы, а этого он не мог сделать, не становясь пролетарием, то есть не расставшись со своим домиком, огородом и полем — собственным или арендуемым. А на это он шел только в очень редких случаях. Таким образом, занятие старых деревенских ручных ткачей огородничеством и полеводством стало причиной, в силу которой борьба ручного ткацкого станка с механическим повсюду так сильно затянулась и в Германии еще до сих пор не закончилась. В этой борьбе впервые обнаружилось, особенно в Англии, что то самое обстоятельство, которое прежде служило основой относительного благосостояния рабочих — владение ими средствами производства, — стало теперь для них помехой и несчастьем. В промышленности механический ткацкий станок побил их ручной станок, в сельском хозяйстве крупное земледелие одержало верх над их мелким земледелием. Но в то время как в обеих областях производства совместный труд многих и применение машин и науки сделались общественным правилом, — домик, огород, поле и ткацкий станок приковывали ткача к устарелому способу единоличного производства и ручного труда. Владение домом и огородом представляло собой теперь гораздо меньшую ценность, чем неограниченная свобода передвижения. Ни один фабричный рабочий не поменялся бы с деревенским ручным ткачом, умирающим медленной, но неизбежной голодной смертью.

Германия поздно выступила на мировом рынке; наша крупная промышленность, возникшая в сороковых годах, обязана своим первым подъемом революции 1848 г. и могла полностью развернуться только после того, как революции 1866 и 1870 гг.