Когда «Отчёт комиссии по обследованию детского труда» был представлен в парламент, лорд Эшли поспешил внести законопроект, без всяких оговорок запрещавший в рудниках и копях труд женщин и очень ограничивавший труд детей. Закон прошёл, но в большинстве местностей он остался мёртвой буквой, потому что даже не назначили горных инспекторов, которые следили бы за его исполнением. К тому же в сельских округах, где находятся горные промыслы, обойти закон и без того очень легко. Поэтому не приходится удивляться, если в прошлом году союз углекопов официально уведомил министра внутренних дел, что в копях герцога Гамильтона в Шотландии работает свыше 60 женщин, и если при опубликовании газетой «Manchester Guardian» сообщения о том, что, если не ошибаюсь, вблизи Уигана во время взрыва копи погибла девушка, никто и внимания не обратил на то, что этим был обнаружен факт нарушения закона. В некоторых отдельных случаях закон, может быть, и соблюдается, но в общем всё осталось по-старому.

Но и этим ещё не ограничиваются страдания, которые выпадают на долю углекопов. Буржуазия, не довольствуясь тем, что она разрушает здоровье этих людей, ежечасно подвергает их смертельной опасности и лишает всякой возможности получить какое-нибудь образование, ещё эксплуатирует их самым наглым образом. Система оплаты товарами здесь не исключение, а правило, и практикуется самым откровенным, неприкрытым образом. Система коттеджей, которая здесь общепринята и большей частью вызывается необходимостью, тоже используется для более интенсивной эксплуатации рабочих. Кроме того рабочих надувают ещё и иным образом: в то время как уголь продаётся на вес, рабочему платят большей частью за объём, и, если его корзина не совсем полна, он не получает никакой заработной платы, за излишек же ему ничего не доплачивают. Если в корзине оказывается больше известного количества гравия, что зависит ведь не столько от рабочего, сколько от качества угольного пласта, то с него не только удерживают всю заработную плату, но ещё взимают штраф. Вообще система штрафов в копях достигает такого совершенства, что порой какой-нибудь бедняга, проработав целую неделю и придя за получкой, узнаёт от надсмотрщика, — который штрафует по собственному своему усмотрению, не предупреждая рабочего, — что он не только ничего не получит, но даже должен доплатить столько-то в виде штрафа! Надсмотрщик вообще самовластно распоряжается заработной платой; он отмечает сданную работу и может как ему вздумается оплачивать рабочего, который обязан верить ему на слово. В некоторых копях, где оплата производится на вес, употребляют неверные десятичные весы, причём проверка гирь властями не производится; в одной копи существовало даже правило, что рабочий, намеревающийся жаловаться на неправильные весы, должен об этом предупредить надсмотрщика за три недели вперёд! Во многих местностях, особенно в Северной Англии, существует обычай нанимать рабочих на целый год: они обязуются в течение этого времени не работать ни на кого, кроме своего хозяина, но тот вовсе не обязуется давать им работу. Таким образом, они могут целыми месяцами сидеть без работы, и, если они вздумают искать работу в другом месте, их за самовольное оставление службы посылают на шесть недель в тюрьму. В других договорах им гарантируют заработок в 26 шиллингов за каждые две недели, но обещанного не исполняют. В некоторых округах шахтовладельцы дают рабочим взаймы небольшие суммы, с тем чтобы они их потом отработали, и таким образом закрепляют их за собой. На Севере вошло в обычай всегда задерживать расчёт по заработной плате на одну неделю, чтобы таким образом привязать углекопов к шахте. Окончательно низводит этих прикреплённых рабочих до положения рабов тот факт, что почти все мировые судьи каменноугольных округов либо сами принадлежат к числу владельцев копей, либо являются родственниками и друзьями последних и пользуются почти неограниченной властью в этих бедных, отсталых местностях, где мало газет, — да и те находятся на службе у господствующего класса, — а политическая агитация слабо развита.