Наконец, мы имеем философское обоснование французской трактовки организации труда:

«Труд, как свободная деятельность, доставляющая наслаждение и в то же время способствующая всеобщему благу, является основой организации труда» (стр. 165).

Так как труд лишь должен и обязан стать «доставляющей наслаждение и т. д. свободной деятельностью» и, следовательно, ещё не является ею, то скорее следовало бы ожидать, что, наоборот, организация труда является основой «труда как деятельности, доставляющей наслаждение». Но одного лишь понятия труда, как такой деятельности, вполне достаточно для нашего автора.

В заключение автор высказывает уверенность, что он достиг в своей статье известных «результатов».

Эти «строительные камни» и «результаты» вместе с прочими гранитными глыбами, встречающимися в «Двадцать одном листе», в «Burgerbuch» и в «Neue Anekdota», образуют ту скалу, на которой «истинный социализм» — он же немецкая социальная философия — собирается воздвигнуть свою церковь.

При случае нам придётся ещё услышать некоторые гимны, некоторые отрывки из cantique allegorique hebraique et mystique, распеваемые в этой церкви.

489

IV

КАРЛ ГРЮН «СОЦИАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ ВО ФРАНЦИИ И БЕЛЬГИИ» (ДАРМШТАДТ, 1845), или ИСТОРИОГРАФИЯ «ИСТИННОГО СОЦИАЛИЗМА»

«Скажем откровенно: если бы не задача сразу охарактеризовать целую клику… мы отшвырнули бы прочь перо… И вот теперь она» («История общества» Мундта) «выступает с теми же претензиями перед широким кругом читающей публики, которая жадно хватается за всё, к чему приклеена этикетка: социальный, ибо здоровое чутьё подсказывает ей, какие тайны будущего скрыты в этом словечке. Двойная ответственность лежит в таком случае на писателе, и он должен быть наказан вдвойне, если взялся за дело без призвания к нему!»

«Мы, собственно, не собираемся препираться с г-ном Мундтом по поводу того, что о фактических достижениях социальной литературы Франции и Англии он знает только то, что ему сообщил г-н Л. Штейн, книга которого заслуживала ещё некоторого признания при своём появлении… Но в наши дни… разглагольствовать о Сен-Симоне, называть Базара и Анфантена двумя ветвями сен-симонизма, ставить за ними Фурье, болтать вздор о Прудоне и т. д… И всё-таки мы охотно закрыли бы на это глаза, если бы хоть генезис социальных идей был изложен оригинально и ново».

Такой высокопарной, радамантовской сентенцией начинает господин Грюн («Neue Anekdota», стр. 122, 123) рецензию на «Историю общества» Мундта.

Как же будет поражён читатель артистическим талантом господина Грюна, узнав, что под этой маской он скрыл лишь самокритику своей собственной, тогда ещё не родившейся на свет книги.

Господин Грюн являет забавное зрелище слияния «истинного социализма» с младогерманским литераторством. Вышеназванная книга изложена в виде писем к даме, из чего читатель уже может понять, что здесь глубокомысленные боги, «истинного социализма» появляются увенчанные розами и миртами «молодой литературы». Соберём букетик из этих роз:

««Карманьола» сама пелась в моей голове… Но во всяком случае уже одно то ужасно, что «Карманьола» может, если не совсем поселиться в голове немецкого писателя, то хоть позавтракать в ней» (стр. 3).

«Имей я перед собой старика Гегеля, я схватил бы его за уши: Как, природа — инобытие духа? Как, Он — ночной сторож?» (стр. 11).

«Брюссель представляет в известном смысле французский Конвент: у него своя партия Горы и своя партия Долины» (стр.