Г-н Пьода, государственный секретарь в Тессине, представляющий в единственном числе меньшинство комиссии, вносит предложение о высылке только тех эмигрантов, которые принимали участие в последнем восстании и по отношению к которым, следовательно, имеется определенное основание для принятия мор. Г-н Пьода, майор и командир батальона во время войны против Зондербунда, несмотря на свой мягкий облик блондина, проявил тогда при Айроло большое мужество и удерживал в течение недели свои позиции против более многочисленного, лучше обученного и лучше вооруженного корпуса противника, занимавшего к тому же более выгодные позиции. Речь Пьода отличается такой же мягкостью и эмоциональностью, как и его внешность. Так как он в [совершенстве владеет французским языком н говорит без всякого акцента, я принял его сначала за жителя французской Швейцарии и был весьма удивлен, когда узнал, что он итальянец. Однако когда он перешел к упрекам, направленным по адресу тессинцев, когда он в противовес этим упрекам нарисовал картину поведения швейцарских войск, которые вели себя в Тессине почти как во вражеской стране, когда он начал горячиться, он проявил если не страстность, то все же живое, чисто итальянское красноречие, прибегая то к античным формам, то к своеобразному современному, иногда преувеличенному ораторскому пафосу. К чести его надо признать, что в этом отношении он сумел соблюсти меру, и эти места его речи были очень эффектны. Но в целом все его выступление было слишком длинно и слишком эмоционально. Жители немецкой Швейцарии обладают aes triplex {тройной медной броней (Гораций, «Оды»). Ред.} Горация, и все красивые сентенции, все благородные чувства доброго Пьода отскочили от их широкой и твердой груди, не произведя никакого впечатления.

После него на трибуну поднялся г-н доктор Альфред Эшер из Цюриха. A la bonne heure {В добрый час. Ред.} — это именно такой человек, comme il en faut pour la Suisse {какой нужен Швейцарии. Ред.}! Г-н доктор Эшер — комиссар Федерального правительства в Тессине, вице-председатель Национального совета, если не ошибаюсь, сын известного механика, инженера Эшера, проложившего Линтский канал и построившего огромный машиностроительный завод близ Цюриха. Г-н доктор Эшер является не столько цюрихцем, сколько «швейцарским афинянином». Его фрак и жилет изготовлены лучшим marchand tailleur {портным. Ред.} Цюриха; чувствуется похвальное и порой небезуспешное стремление следовать требованиям парижских модных журналов; но все-таки ощущается также влияние исконной местной ограниченности, заставляющей закройщика следовать привычным здешним образцам. Какова одежда, таков и человек. Светлые волосы подстрижены очень тщательно, но в ужасающе мещанском вкусе, так же как и борода, ибо наш швейцарский Алкивиад носит, конечно, бороду — каприз цюрихца из «хорошей семьи», сильно напоминающий Алкивиада первого. Когда г-н доктор Эшер, заменяя на несколько минут Штейгера, занимает председательское кресло, он проделывает этот маневр со смешанным оттенком достоинства и элегантного безразличия, в чем ему мог бы позавидовать г-н Марраст. Чувствуется, что он старается использовать эти несколько минут, чтобы в мягком кресле дать отдых своей спине, уставшей от сидения на жесткой скамье. Словом, г-н Эшер настолько элегантен, насколько это вообще возможно в швейцарских Афинах; к тому же он богат, красив, крепкого телосложения и не старше 33 лет. — Бернским дамам грозит опасность в лице этого цюрихского Алкивиада.

Г-н Эшер, кроме того, очень бегло и хорошо говорит по-немецки, насколько это вообще доступно уроженцу швейцарских Афин; он изрекает аттические идиомы с дорическим акцентом, по без грамматических ошибок, на что способен далеко не всякий депутат Национального совета от немецкой Швейцарии; говорит он с ужасающей торжественностью, как и все швейцарцы.