|
Борьба против религии еще продолжалась. Чем труднее становилось вести политическую борьбу против существующей власти в печати, тем усерднее велась она в форме религиозной и философской борьбы. Немецкая философия, в ее самом разбавленном виде, стала общим достоянием «образованных», и чем больше она становилась общим достоянием, тем разбавленной, бессвязней и пошлее становились взгляды философов, и тем больший престиж создавала им эта сумбурность и пошлость в глазах «образованной» публики.
Путаница в головах «образованных» была ужасающая и она все время увеличивалась. Это была настоящая помесь идей немецкого, французского, английского, античного, средневекового и новейшего происхождения. Путаница была тем более велика, что все идеи брались лишь из вторых, третьих и четвертых рук и поэтому циркулировали в искаженном до неузнаваемости виде. Не только мысли французских и английских либералов и социалистов, но и идеи немцев, например Гегеля, разделяли эту судьбу. Вся литература того времени, в особенности, как мы увидим, книга Штирнера, дает тому бесчисленные доказательства, и современная немецкая литература до сих пор еще сильно страдает от последствий всего этого. Философские мнимые сражения сходили при этой неразберихе за отражение действительных битв. Каждый «новый поворот» в философии привлекал к себе общее внимание «образованных», которые в Германии состоят из бесчисленного множества праздных голов, кандидатов на судебные и преподавательские должности, неудавшихся богословов, находящихся не у дел медиков, литераторов и т. д. Для этих людей каждый такой «новый поворот» означал преодоление и окончательную ликвидацию определенной ступени исторического развития. Стоило, например, любому философу подвергнуть любой критике буржуазный либерализм, как этот последний уже считался мертвым, вычеркнутым из исторического развития и уничтоженным также и практически. То же было с республиканизмом, социализмом и т. д. Насколько эти ступени развития были действительно «уничтожены», «превзойдены», «ликвидированы», обнаружилось позже, во время революции, когда они стали играть главную роль, а об их философских разрушителях уже и вспоминать перестали. Сумбурность формы и содержания, высокомерная пошлость и напыщенный вздор, неописуемая тривиальность и убогая диалектика, характерные для этой немецкой философии на со последней стадии, превосходят все, что когда-либо появлялось в этой области. Сравниться с этим может только невероятное легковерие публики, принимавшей все это за чистую монету, за самую последнюю новинку, за «нечто, еще небывалое». Немецкая нация, столь «основательная»… {Здесь рукопись обрывается. Ред.} Написано Ф. Энгельсом в октябре 1850 г. Впервые опубликовано в журнале «Под знаменем марксизма» № 6, 1927 г. Печатается по рукописи Перевод с немецкого
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ТРЕТИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОБЗОР
С МАЯ ПО ОКТЯБРЬ Политические движения последних шести месяцев существенно отличаются от непосредственно предшествовавших. Революционная партия везде вытеснена со сцены, победители оспаривают друг у друга плоды победы: во Франции — это различные фракции буржуазии, в Германии — различные государи. Спор ведется с большим шумом, открытый разрыв, решение спора вооруженной силой, казалось бы, неизбежны. Между тем так же неизбежно, что оружие не будет пущено в ход, что нерешительность все вновь будет находить себе укрытие в мирных соглашениях, чтобы затем снова начать готовиться к показной войне. Но рассмотрим сначала реальную основу, на которой разыгрываются эти поверхностные волнения. 1843–1845 годы были годами процветания промышленности и торговли, которое явилось необходимым следствием почти непрерывной депрессии промышленности в период 1837–1842 годов. |
