Однако несколько месяцев спустя, в начале августа, начались уже упомянутые выше банкротства в хлебной торговле, продолжавшиеся до сентября, и не успели они закончиться, как с удвоенной силой разразился кризис во всех областях торговли, в особенности в сношениях с Вест- и Ост-Индией и с островом Маврикий, причем это произошло одновременно на рынках Лондона, Ливерпуля, Манчестера и Глазго. За сентябрь месяц в одном Лондоне обанкротилось 20 фирм, общий пассив которых составлял от 9 до 10 млн. фунтов стерлингов.

«Мы переживали тогда крушения коммерческих династий в Англии, не уступавшие крушениям тех политических фирм на континенте, о которых нам пришлось так много слышать в последнее время».

Так сказал Дизраэли 30 августа 1848 г. в палате общин. Банкротства фирм по торговле с Ост-Индией продолжались беспрерывно до конца года и возобновились в первые месяцы 1848 г., когда стали прибывать известия о банкротстве соответствующих фирм в Калькутте, Бомбее, Мадрасе и на острове Маврикий.

Этот неслыханный в истории торговли ряд банкротств был обусловлен всеобщей чрезмерной спекуляцией и вызванным ею чрезмерным ввозом колониальных товаров. Долгое время искусственно поддерживавшиеся на высоком уровне цены этих товаров стали падать отчасти еще перед апрельской паникой 1847 года; однако общее падение их произошло лишь после этой паники, когда потерпела крушение вся кредитная система, и одна фирма за другой вынуждены были производить массовые ускоренные распродажи. Особенно значительное падение цен произошло с июня и июля до ноября и привело к разорению даже самых старых и солидных фирм.

В сентябре банкротства ограничивались еще чистоторговыми фирмами. 1 октября банк повысил минимальную учетную ставку на краткосрочные векселя до 51/2 % и одновременно объявил, что впредь он не будет давать ссуд ни под какие государственные бумаги. Этого давления не могли уже выдержать ни акционерные банки, ни частные банкиры. «Королевский банк Ливерпуля», «Ливерпульская банковская компания», «Банк Северного и Южного Уэльса», «Объединенный акционерный банк Ньюкасла» и т. д. и т. д. один за другим лопнули в течение нескольких дней. Одновременно с этим объявили себя несостоятельными многие более мелкие частные банки во всех частях Англии.

С этой общей приостановкой платежей банками, особенно характерной для октября месяца, связано значительное число банкротств биржевых маклеров, оперирующих с ценными бумагами, векселями и акциями, маклеров в области судоходства, торговли чаем и хлопчатобумажными товарами, владельцев железоделательных предприятий и торговцев железом, владельцев хлопчатопрядильных, шерстопрядильных и ситценабивных предприятий и т. д. в Ливерпуле, Манчестере, Олдеме, Галифаксе, Глазго и т. д. По словам г-на Тука, эти банкротства как по своему числу, так и по общей сумме капитала не имели прецедента в истории английской торговли и значительно превзошли банкротства в период кризиса 1825 года. 23–25 октября кризис достиг наивысшей точки, и все торговые сделки окончательно прекратились. Тогда депутация из Сити добилась приостановления действия банкового закона 1844 г., этого плода изобретательности покойного сэра Роберта Пиля. Это сразу положило конец разделению банка на два совершенно независимых департамента с двумя отдельными фондами наличных денег. Еще два-три дня существования старого порядка и один из департаментов — банковый департамент — непременно обанкротился бы в то время, как в эмиссионном департаменте скопилось шесть миллионов золота.

Уже в октябре начало сказываться влияние кризиса на континент. Крупные банкротства произошли в одно и то же время в Брюсселе, Гамбурге, Бремене, Эльберфельде, Генуе, Ливорно, Куртре, С.