О продолжающихся еще переговорах он может сказать только одно:

«От сэра Гамильтона Сеймура нынешним утром было получено официальное сообщение о том, что согласованные послами в Вене предложения будут приняты С.-Петербургом, если они будут несколько изменены».

Но он скорее умрет, чем позволит себе сказать хотя бы одно слово об условиях соглашения.

Благородному лорду отвечали лорд Бомонт, граф Хардуик, маркиз Кланрикард и граф Элленборо. Ни один голос не раздался, чтобы поздравить правительство ее величества по поводу курса, которого оно придерживается в этих переговорах. Со всех сторон высказывались весьма большие опасения, не была ли политика министерства ошибочной, не действовало ли оно как посредник в пользу России, вместо того чтобы защищать Турцию, и не находилось ли бы оно в лучшем положении, чем сейчас, если бы Франция и Англия гораздо раньше проявили твердость. Старый упрямый Абердин ответил им, что «легко гадать о том, что могло бы случиться, после того, как события уже произошли, и рассуждать о том, что могло бы быть, если бы действовали иначе». Но наиболее поразительным и многозначительным явилось его следующее заявление:

«Светлейшим лордам следует помнить, что они не связаны никакими договорами; я отрицаю, что Англия в силу условий какого-либо договора обязана принять участие в каких бы то ни было действиях военного характера в поддержку Турецкой империи».

Когда Англия и Франция впервые выразили свое намерение вмешаться в стоящий на повестке дня турецкий вопрос, русский император категорически отверг обязательную силу договора 1841 г. в отношении его собственных дел с Портой и вытекающие отсюда права на вмешательство западных держав. Но одновременно он, опираясь на тот же договор 1841 г., настаивал на недопущении в Дарданеллы военных судов других держав. Теперь же лорд Абердин на публичном торжественном заседании парламента подписывается под этим дерзким толкованием договора, который русский самодержец соглашается признать лишь тогда, когда Великобритания будет изгнана им из Понта Эвксинского {древнее название Черного моря. Ред.}.

Написано К. Марксом 16 августа 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3862, 2 сентября 1853 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

К. МАРКС

ТУРЕЦКИЙ ВОПРОС В ПАЛАТЕ ОБЩИН

Лондон, пятница, 19 августа 1853 г.

Лорд Джон Рассел, который снова и снова откладывал свои объяснения по турецкому вопросу, пока, наконец, на его счастье, не наступила последняя неделя парламентской сессии, в прошлый понедельник вдруг выступил с заявлением, что столь долго откладываемое сообщение он сделает во вторник. Дело в том, что благородный лорд узнал об отъезде г-на Дизраэли в понедельник утром из Лондона. Таким же образом и сэр Чарлз Вуд, узнав об отсутствии в палате сэра Дж. Пакингтона и его сторонников, внезапно внес свой билль об Индии с поправками палаты лордов, и добился, пользуясь малочисленностью присутствовавших членов палаты, единогласного восстановления соляной монополии. Такого рода мелкие и низкие плутни являются главными пружинами парламентской тактики вигов.

Обсуждение восточного вопроса в палате общин представляло собой в высшей степени интересное зрелище. Лорд Рассел открыл спектакль в тоне, вполне соответствующем той роли, которую ему предстояло сыграть. Этот крошечный гном, считающийся последним представителем некогда могущественного вигского рода, говорил скучно, приглушенным голосом, в сухой, монотонной и плоской манере, не как министр, а как уголовный хроникер, ослабляющий впечатление от описываемых им ужасов тривиальной, обыденной и казенной формой изложения. То, что он говорил, было не «защитительной речью», а скорее исповедью. Если что и спасает эту речь, так это се прямолинейность; казалось, маленький человек стремился этим успокоить какое-то внутреннее болезненное чувство.