Когда рабочие требуют больше, чем стоят «предметы первой необходимости», когда они претендуют на «долю» в прибылях, созданных их же трудом, их обвиняют в коммунистических стремлениях. Что общего имеют цены на продукты питания с «вечным и высшим законом спроса и предложения»? В 1839, 1840, 1841 и 1842 гг., то есть в то время, когда цены на продукты питания непрерывно росли, заработная плата падала, до тех пор пока не достигла голодного уровня. «Заработная плата», — говорили в то время те же фабриканты, — «зависит не от цен на продукты питания, а от вечного закона спроса и предложения». «Sunday Times» утверждает:

«Требования рабочих могут быть удовлетворены тогда, когда они предъявляются в почтительной форме».

Что общего имеет почтение с «вечным законом спроса и предложения»? Слыхал ли кто-нибудь о том, чтобы цена на кофе на Минсинг-лейн повышалась оттого, что подобное требование «предъявлялось в почтительной форме»? Торговля человеческой плотью и кровью ведется теми же методами, что и торговля любым другим товаром, так, по крайней мере, предоставьте ей те же условия.

Движение за повышение заработной платы продолжается уже в течение шести месяцев. Сделаем попытку применить к нему критерий, признанный самими владельцами предприятий, — «вечный закон спроса и предложения». Или, может быть, нам следует считать, что вечные законы политической экономии подлежат такому же толкованию, как вечные мирные договоры, заключаемые Россией с Турцией?

Шесть месяцев тому назад рабочие — даже если бы они не пришли еще тогда к выводу, что их позиции, усилились благодаря возросшему спросу на их труд и непрерывной огромной эмиграции на золотые прииски и в Америку, — должны были убедиться в увеличении прибылей промышленников уже по тому всеобщему крику о процветании, который подняла буржуазная пресса, прославлявшая на все лады благодатное действие свободы торговли. Рабочие, разумеется, потребовали своей доли в этом, столь громко возвещенном процветании, но хозяева дали им жестокий отпор. Тогда рабочие объединяются в союзы, грозят забастовками и, в более или менее миролюбивом тоне, настаивают на своих требованиях. Повсюду, где происходят забастовки, предприниматели и их приспешники с церковных кафедр, с трибуны собраний и в печати разражаются неистовой бранью по поводу «наглости и глупости» тех, кто «подобным образом пытается диктовать условия». Но что же доказали забастовки, как не то, что рабочие предпочитают проверять соотношение между спросом и предложением собственным методом, вместо того чтобы полагаться на пристрастные заверения своих работодателей? При известных обстоятельствах для рабочего единственный способ удостовериться в том, действительно ли он получает рыночную стоимость своего труда, — это забастовка или угроза прибегнуть к забастовке. В 1852 г. разница между ценой сырья и ценой готового товара — например, разница между ценой хлопка-сырца и ценой пряжи, между ценой пряжи и ценой хлопчатобумажных изделий — в среднем была больше, а следовательно, и прибыли владельцев прядилен и промышленных предпринимателей вообще были выше, чем в 1853 году. Ни цена на пряжу, ни цены на готовые товары не поспевали затем до самого недавнего времени за ростом цен на хлопок. Так почему же предприниматели сразу не повысили заработную плату в 1852 году? Соотношение спроса и предложения не оправдывало такое повышение в 1852 г., утверждают они.