Мы не в состоянии судить о том, как именно Омер-паша намерен использовать эти укрепления. Он, несомненно, очень хорошо понимает, что его роль в войне будет в основном оборонительной, и потому он поступает совершенно правильно, усиливая свои оборонительные позиции всеми средствами, какие предоставляет в его распоряжение фортификационное искусство. Мы не знаем, намерен ли он устрашить русских этими укреплениями и заставить их отказаться от переправы через Дунай в тех пунктах, откуда можно наиболее непосредственно угрожать Константинополю, или же он предполагает принять здесь решающее сражение. Говорят, что он расположил свою армию таким образом, чтобы, в каком бы пункте по направлению к Шумле русские ни переправились через реку, быть всегда готовым обрушиться на передовые части их главной колонны и разбить их прежде, чем смогут прибыть подкрепления. В этом случае вторая линия укреплений обеспечила бы туркам безопасное отступление, если бы операция оказалась неудачной. Но, по правде сказать, большое оборонительное сражение на любой из этих трех позиций было бы ошибкой, так как русские либо сосредоточат для наступления все свои силы, и тогда у Омер-паши будут лишь весьма скудные шансы на успех, либо они разделятся на части, и тогда он будет вынужден покинуть свои укрепленные линии, чтобы напасть на одну из их колонн. Лучший для него способ использования этих укреплений — единственный способ, отвечающий современной системе ведения войны, — это сделать их временной базой для наступательных действий против отдельных русских колонн при переправе их через Дунай, задерживать продвижение русских более или менее упорной обороной каждой линии и с помощью третьей линии удерживать главнейшие перевалы через Балканы до тех пор, пока это можно будет делать, не принимая генерального сражения. В то же время нельзя отрицать, что любые войска, в особенности же турецкие, были бы крайне деморализованы, если бы им пришлось оставить эти укрепления без боя. Ибо если они не в состоянии удержаться за валами и рвами, то как же им разбить русских в открытом поле? Именно так всегда рассуждает рядовой солдат, в особенности, когда он еще недостаточно приучен к дисциплине. Поэтому, если укрепления, о которых идет речь, действительно имеют то значение, которое им приписывают, то мы не можем не считать их более опасными для самих турок, чем для русских.

Но ведь русские тоже укрепились в Валахии? Конечно, но здесь речь идет о другом. Русские являются наступающей стороной; их укрепления служат лишь для того, чтобы в случае неудачи прикрыть отход и задержать преследующие войска; а пути их отхода пересекают одна за другой четыре реки, составляющие соответственно четыре оборонительных линии. Эти линии — Дунай, Арджеш, Бузэу и Серет. Здесь прекрасные условия для создания промежуточных укреплений. Вот те естественные оборонительные линии, которые не являются для европейской армии препятствием при отходе, тогда как при незначительном искусственном усовершенствовании они могут стать серьезным препятствием для преследующих войск. А главное — русские не имеют намерения принять здесь генеральное сражение при наличии у себя в тылу одной лишь линии отхода. Насколько мы можем судить, русские укрепления несомненно соответствуют европейской системе ведения войны, в то время как турецкие укрепления носят еще по преимуществу азиатский характер. Такая же непродуманность составляет главную особенность и общего расположения турецких войск. Для обороны Константинополя турки сосредоточили свои силы вокруг дороги, ведущей к нему ближайшим путем, в то время как русские, по-видимому, намерены направить свой первый удар не на этот город, а на центральную часть полуострова, где турецкое владычество наиболее уязвимо и где для русской армии лежит кратчайший, в конечном счете, путь к столице Турции.

Существует, впрочем, одно обстоятельство, о котором не следует забывать. Русская армия является и всегда была медлительной и осторожной в своих передвижениях.