|
Что же касается русского капитана, то, хотя предписание, помеченное именем королевы, было вручено ему на борту английского судна «Викторьёз», а о содержании его он был точно осведомлен переводчиком, он презрительно выбросил бумагу за борт, а когда ее снова просунули через бортовое отверстие, она вновь была выброшена. «Если бы, — заявил русский капитан, — предписание действительно исходило от ее величества, оно было бы послано нашему послу или консулу». Так как консул отсутствовал, то вице-консул отказался вмешаться в это дело. 6 декабря портсмутским морским властям были вручены новые предписания, в которых именем королевы им приказывалось препроводить к лорду-главному судье не только упомянутых шестерых матросов, но также и русского капитана. Вместо того чтобы выполнить предписание, адмиралтейство приложило все усилия к тому, чтобы дать судну уйти из гавани в открытое море, и на другой день «Аврора» под командой капитана Исламатова средь бела дня, вопреки предписанию о выдаче арестованных, направилась в Тихий океан. Тем временем, мы узнаем из вчерашней «Daily News», что
«русский корвет «Наварин» еще находится в доке, где его тщательно ремонтируют. Этим делом занято много портовых рабочих». Теперь обратите внимание на то, как было освещено это «вопиющее» дело печатными органами министерства. «Morning Chronicle», орган пилитов, предпочел вообще хранить молчание, поскольку собственный лидер пилитов Грехем оказался наиболее скомпрометированным лицом во всем этом деле. Первой нарушила молчание пальмерстоновская газета «Morning Post», так как светлейший лорд не мог упустить случая показать свое искусство представлять явно каверзные дела в виде занимательных историй. Все это дело, заявила газета, сильно преувеличено и раздуто. Шесть дезертиров, — указывала она, основываясь на утверждении русского капитана, приказавшего беспощадно выпороть их и заковать в кандалы, — «дезертировали, по их собственным словам, не по своему желанию, а их заманили какие-то люди, познакомившиеся с ними на улице». Матросов, умудрившихся, против своей воли и вопреки приказу русского капитана, сойти в Портсмуте на берег, «напоили допьяна и увезли в карете в глубь страны»; там эти люди покинули дезертиров, «указав им, как добраться до Лондона, и снабдив их адресами нескольких лиц, к которым они должны были обратиться по прибытии». Эта нелепая история, выдуманная газетой Пальмерстона с целью заставить публику поверить в то, что «дезертиры сами отдали себя в руки полиции», является ложью, слишком грубой для того, чтобы ее повторил даже сам «Times». Наконец, «Post» пускает в ход следующую инсинуацию, широко демонстрируя при этом свое нравственное возмущение: все дело якобы было подстроено какими-то польскими эмигрантами, которые, вероятно, хотели оскорбить чувства своего великодушного хозяина, лорда Пальмерстона. Другой орган министерства, «Globe», признает, что «утверждение, будто иностранец обязан выполнять только предписания, которые исходят от представителя его собственной страны, явно несостоятельно; иначе любые иностранцы, находящиеся в английском порту, могли бы нарушать наши законы и их нельзя было бы привлечь к ответственности без вмешательства посла». Поэтому «Globe» проявляет сдержанность в своих выводах, указывая, что ответ русского капитана чиновнику, передавшему ему предписание о выдаче арестованных, «нельзя назвать совершенно удовлетворительным». Но в человеческих делах было бы тщетно искать что-либо похожее на совершенство. «Если бы русский капитан», — восклицает «Times», — «на следующее утро повесил их всех» (то есть пойманных матросов) «на нок рее своего фрегата, то и тогда он совершенно не отвечал бы перед английским законом». |
