|
Николая, ими не было взято ни одного пункта, имеющего какое-либо значение, не одержано ни одной, хотя бы ничтожной победы. И это в стране, где русские принуждены сражаться при самых неблагоприятных условиях, какие только можно себе представить, где их сухопутные коммуникации с Россией ограничиваются двумя дорогами, окруженными со всех сторон восставшими черкесами, а их морские коммуникации легко могут быть перерезаны или поставлены под угрозу; весь оккупированный русскими Закавказский край с Тифлисом в качестве его центра может считаться скорее самостоятельным государством, чем составной частью могущественной империи. Чем же объяснить прекращение турецкого наступления? Турки обвиняют в измене Абди-пашу, которого они отозвали. И на самом деле очень странно, что Абди-паша — единственный турецкий генерал в Азии, которому русские позволяли одерживать частичные победы местного значения. Однако можно указать на две ошибки турок, которые объясняют недостаточные успехи в начале кампании и последующее фактическое поражение. Они растянули и раздробили свою армию на всем протяжении длинной линии от Батума до Баязета. Их войска ни в одном месте не оказались достаточно сильными для сосредоточенного наступления на Тифлис, хотя часть их войск и овладела в данный момент городом Эривань, обладание которым никем не оспаривается и не представляет никакой пользы. В неплодородной, покрытой скалами стране должно быть трудно прокормить большую армию, но лучшее средство предохранить ее от голода, это — быстрые передвижения и скорейшая концентрация всех ресурсов. Достаточно было бы двух корпусов: одного для прикрытия Батума и нападения на побережье, а другого — для марша через долину Куры прямо на Тифлис. Но турецкие силы все дробились и дробились без всякой на то необходимости, пока каждый отдельный отряд не стал почти совсем небоеспособным.
С другой стороны, состояние бездействия, в котором держала турецкий флот дипломатия, позволило русским высадить в Мингрелии две дивизии пехоты (из 5-го корпуса) и таким образом увеличить кавказскую армию князя Воронцова почти на 20000 человек. Благодаря этому подкреплению он мог не только задержать турок на побережье, но и доставить себе удовольствие, освободив осажденную крепость Ахалцих войсками генерала Андронникова, которые разбили неприятеля в открытом бою вблизи этого города. Русские сообщают, что, имея около 10000 человек, они обратили в бегство 18000 турок. Мы не можем, естественно, полагаться на подобные сообщения, но должны признать, что наличие большего количества иррегулярных войск в турецкой армии в Анатолии и почти полное отсутствие европейских офицеров, в особенности среди высшего командного состава и в штабе армии, делало турок более слабой стороной по сравнению с русскими при их численном равенстве. Русские утверждают, что они захватили десять или двенадцать орудии; это, вероятно, соответствует истине, так как в этой непроходимой местности побежденная сторона неизбежно должна бросать большую часть своих пушек. Но в то же время русские признают, что они взяли всего 120 пленных. Это равносильно признанию, что они добили на поле битвы почти всех раненых, которых турки по необходимости должны были оставить в их руках. Кроме того, русские сообщения показывают, что ими были плохо продуманы меры по преследованию и хотя бы частичному перехвату отступающего противника. У русских было много кавалерии; смелая атака на обращенного в бегство врага могла бы привести к тому, что целые батальоны оказались бы отрезанными. Однако, по крайней мере судя по имеющимся отчетам, это сражение не представляет большого политического и военного интереса. На Дунае русские не предприняли ничего, кроме повторения тех действий, которыми они начали кампанию, а именно операции у Мэчина — форта, вернее выдающейся вперед скалы напротив Браилова. По-видимому, они мало чего там добились. Теперь мы можем также, на основании достоверного источника, произвести и более обстоятельный подсчет турецких сил, сосредоточенных у Видина. |
