Телеграфные сообщения из Вены гласят о том, что там уверены в мирном разрешении турецкого, сардинского и швейцарского вопросов.

Вчера вечером в палате общин продолжались дебаты об Индии, отличавшиеся обычной заурядностью. Г-н Блэкетт обвинил сэра Чарлза Вуда и сэра Д. Хогга в том, что на их выступлениях лежит печать фальшивого оптимизма. Кучка присяжных защитников министерства и Совета директоров порицала, как только могла, автора этого обвинения, а вездесущий г-н Юм в своем резюме призвал министров взять свой билль обратно. Продолжение дебатов было перенесено.

Индостан — это Италия азиатских масштабов. Гималайские горы соответствуют Альпам, равнины Бенгалии — равнинам Ломбардии, Деканский хребет — Апеннинам, а остров Цейлон — острову Сицилии. То же богатство и разнообразие даров земли и та же раздробленность в политическом устройстве. И подобно тому как в Италии время от времени меч завоевателя лишь насильственно объединял различные национальные массы, точно так же мы видим Индостан — в те периоды, когда он не находится под гнетом мусульман, или моголов, или британцев — разделенным на столько же независимых и враждующих между собой государств, сколько он насчитывает городов пли даже деревень. Однако в социальном отношении Индостан представляет собой не Италию, а Ирландию Востока. И это странное сочетание Италии и Ирландии, мира сладострастия и мира печали, было предвосхищено в древних традициях религии Индостана. Эта религия одновременно является религией чувственных излишеств и религией умерщвляющего плоть аскетизма, религией Лингама и религией Джаггернаута, религией монаха и религией баядерки.

Я не разделяю мнения тех, кто верит в существование золотого века Индостана, хотя для подтверждения своего взгляда и не стану приводить, как это делает сэр Чарлз Вуд, в качестве доказательства Кули-хана. Но возьмите для примера времена Аурангзеба, или эпоху, когда моголы появились па севере, а португальцы — на юге, или период вторжения мусульман и период гептархии в Южной Индии, или, если вы хотите идти назад к еще более глубокой древности, возьмите мифологическую хронологию самих брахманов, которая относит начало бедствий Индии к эпохе более отдаленной, чем даже та, к коей христианство относит сотворение мира.

Но не подлежит никакому сомнению, что бедствия, причиненные Индостану британцами, по существу иного рода и неизмеримо более глубоки, чем все бедствия, испытанные Индостаном раньше. Я не говорю здесь о европейском деспотизме, взращенном британской Ост-Индской компанией на почве азиатского деспотизма, что дает в результате сочетание более чудовищное, чем священные чудовища, поражающие нас в храме Сальсетты. Такое сочетание является не специфической чертой английской системы управления колониями, а лишь подражанием голландской системе, и это в такой степени верно, что для характеристики деятельности британской Ост-Индской компании достаточно привести дословно то, что сэр Стамфорд Рафлс, английский губернатор Явы, говорил о старой голландской Ост-Индской компании:

«Голландская компания, движимая исключительно духом наживы и меньше щадящая своих подданных, чем некогда вест-индский плантатор щадил толпу рабов, работавших на его плантации, — ибо этот последний заплатил деньги за людей, которых он приобрел в собственность, между тем как первая ничего не платила, — эта компания пустила в ход весь существующий аппарат деспотизма для того, чтобы выжать из населения последний грош поборами и заставить его работать до полного истощения. Таким образом, она усугубила зло, причиняемое стране капризным и полуварварским правительством, сочетая в своей деятельности все практическое искусство политика со всем монополистским эгоизмом купца».

Гражданские войны, вторжения, перевороты, завоевания, голодные годы — все эти сменяющие друг друга бедствия, каким бы бесконечно сложным, бурным и разрушительным ни представлялось их действие на Индостан, затрагивали его лишь поверхностно, Англия же подорвала самую основу индийского общества, не обнаружив до сих пор никаких попыток его преобразовать.