|
Наконец, к величайшему облегчению Джемса, экипаж подъехал к дому; молчание и непробивемость этой женщины, которую он привык считать такой кроткой и мягкой, пугали его. Экипаж остановился у самого подъезда, и они вошли в дом. В холле было прохладно и тихо, как в могиле, - по спине у Джемса пробежал холодок. Он торопливо отдернул кожаную портьеру, скрывавшую внутренний дворик. И не мог удержаться от одобрительного возгласа. В самом деле, дом был отделан с безукоризненным вкусом. Темно-красные плиты, покрывавшие пространство между стенами и врытым в землю белым мраморным бассейном, обсаженным высокими ирисами, были, очевидно, самого лучшего качества. Джемс пришел в восторг от лиловой кожаной портьеры, которой была задернута одна сторона двора, сбоку от большой печи, выложенной белым изразцом. Стеклянная крыша была раздвинута посередине, и теплый воздух лился сверху в самое сердце дома. Джемс стоял, заложив руки за спину, склонив голову на худое плечо, и разглядывал резьбу колонн и фриз, проложенный вдоль галереи на желтой, цвета слоновой кости, стене. По всему видно, что трудов здесь не пожалели. Настоящий джентльменский особняк. Джемс подошел к портьере, исследовал, как она отдергивается, раздвинул ее в обе стороны и увидел картинную галерею с огромным, во всю стену, окном. Пол здесь был черного дуба, а стены окрашены под слоновую кость, так же как и во дворе. Джемс отворял одну дверь за другой и заглядывал в комнаты. Всюду идеальный порядок, можно переезжать хоть сию минуту. Повернувшись, наконец, к Ирэн, он увидел, что она стоит у двери в сад с мужем и Боснии. Не отличаясь особой чуткостью. Джемс все же сразу заметил, что происходит что-то неладное. Он подошел к ним уже встревоженный и, не зная еще, в чем дело, попытался как-то смягчить создавшееся положение. - Здравствуйте, мистер Боснии, - сказал он, протягивая руку. - Я вижу, вы не поскупились на отделку. Сомс повернулся к нему спиной и отошел. Джемс перевел взгляд с хмурого лица Боснии на Ирэн и от волнения высказал свои мысли вслух: - Не понимаю, что тут происходит. Мне никогда ничего не рассказывают. И, повернувшись вслед за сыном, услышал короткий смешок архитектора и слова: - И благодарение богу. Стоило ли так... К несчастью, конца фразы Джемс уже не разобрал. Что случилось? Он оглянулся. Иран стояла рядом с Боснии, и выражение лица у нее было такое, какого раньше Джемс никогда не видел. Он поспешил к сыну. Сомс шагал по галерее. - В чем дело? - спросил Джемс. - Что у вас там? Сомс взглянул на него со своим обычным надменным спокойствием, но Джемс знал, что сын взбешен. - Наш приятель, - сказал он, - снова превысил свои полномочия. На этот раз пусть пеняет на себя. Сомс пошел к выходу. Джемс поспешил за ним, стараясь протиснуться вперед. Он видел, как Ирэн отняла палец от губ, услышал, как она сказала что-то своим обычным тоном, и заговорил, еще не поравнявшись с ними: - Будет гроза. Надо ехать домой. Нам кажется, не по дороге, мистер Боснии? Нет? Тогда до свидания! Он протянул руку. Боснии не принял ее и, отвернувшись, сказал со смехом: - До свидания, мистер Форсайт. Смотрите, как бы гроза не застала вас в дороге! - и отошел в сторону. - Ну, - сказал Джемс, - я не знаю... Но, взглянув на Ирэн, запнулся. |
