Кстати о Сократе и о чаше с цикутою, которая прекратила дни мудреца и праведника: в разговоре «Критон» Платон представляет Сократа беседующим в темнице с учеником его, Критоном. Критон уговаривает Сократа бежать, Сократ доказывает ему, что не может этого сделать, не отрекшись от своего собственного учения и не запятнав бесчестием всей своей жизни. Критон говорит, что нехорошо, если толпа подумает, что Сократ больше пожалел денег для подкупления стражи, чем друзей своих.

СОКРАТ. Но что нам так заботиться о народной молве, добрый Критон! Люди честнейшие, которых мнением надобно особенно дорожить, будут думать, что делу надлежало сделаться так, как оно могло сделаться.

КРИТОН. Но вот ты видишь, Сократ, что необходимо заботиться и о народном мнении: настоящее именно событие показывает, что толпа может производить не маленькое, а действительно величайшее зло, когда кто-нибудь бывает оклеветан перед нею.

СОКРАТ. Да и надобно, Критон, чтоб она могла производить величайшее зло, дабы иметь силу и для произведения величайшего добра: тогда было бы хорошо. Но теперь она не в состоянии сделать ни того, ни другого, ни умного, ни глупого, а делает, что случится.

Какая глубокая социальная мысль заключена в этих словах Сократа! Именно, общественное мнение потому и имеет силу убивать часто доброе и безукоризненное имя, чтоб быть в состоянии воздать должное и великому подвигу: нужно ему быть просвещенным, чтоб иметь силу делать одно доброе и великое; но, будучи невежественно, оно управляется ветром случая и само по себе не может делать ни умного, ни глупого, ни добра, ни худа…

В «Критоне» выражено понятие Сократа о законах и об отношениях к ним гражданина. Как последний довод против Критона, Сократ олицетворяет законы и заставляет их так говорить ему, если б он бежал:

Сократ, что ты это задумал? Видно, предпринимаемым поступком умышляешь, сколько от тебя зависит, причинить погибель и нам – законам и целому обществу? Разве, по твоему мнению, то общество может еще существовать и не разрушиться, в котором судейские определении не имеют никакой силы, в котором они теряют свою важность и искажаются людьми частными!..

Сократ! не удивляйся нашим речам, но отвечай; ты ведь привык предлагать вопросы и давать ответы. Скажи-ка: за какую вину нашу и общественную хочешь погубить нас? Во-первых, не мы ли родили тебя? Не через нас, ли твой отец женился на твоей матери и дал тебе жизнь? Говори же, порицаешь ли ты за какие-нибудь недостатки те из нас – законов, которыми скрепляются брачные узы? – Не порицаю, – сказал бы я. – А те, которые заведывают воспитанием и образованием рожденного и под управлением которых образован сам ты? Разве законы, заведывающие сими делами, не хорошо предписали, чтобы твой отец научил тебя музыке и гимнастике? – Хорошо, – отвечал бы я. – Конечно; но, получив бытие, воспитание и образование, можно ли тебе, во-первых, сказать, что ты и не потомок наш и не раб? Можешь ли сказать это и за себя и за своих предков? А если так, то думаешь ли, что твои и наши права равны? Думаешь ли, что когда мы решаемся предписать тебе какое-нибудь дело, – ты имеешь право противодействовать нашим предписаниям? Да твое право не равнялось и праву твоего отца и праву господина, если б он был у тебя: ибо, страдая, тебе непозволительно было подвергать страданию, слушая брань, противоречить, принимая побои, бить, и многое тому подобное.