— Вы меня слушаете?

— Да-да, слушаю. Он сейчас у вас?

— Нет, он просил вам позвонить. Ему нужно с вами встретиться.

— Зачем?

— Не знаю.

— Почему он сам мне не позвонил?

— Боится выйти на улицу.

— Где он меня ждет?

— Я вас провожу. Я говорю из автомата возле остановки «восьмерки». Знаете?

— Знаю. Ждите меня там. Буду через десять минут.

Петр Иваныч, разумеется, всполошился.

— Это еще куда? Двенадцатый час — не рабочее время.

— Не все у людей укладывается в рабочее время.

— Одевайтесь потеплее!

Я надела джинсы и толстый шерстяной свитер. Тот самый, в котором была на море. Мне в нем всегда везло… Но что надеть на ноги? Сапоги? Тогда джинсы придется выпускать поверх сапог, нехорошо!

— Надевайте ботинки!— посоветовал Петр Иваныч.— Ботинки налезут на шерстяные носки.

Я вытащила из угла туристские ботинки. Уж не помню, по какому случаю их купила, а надевала всего раз или два. Это были тяжелые ботинки на резиновой рубчатой подошве, с твердым, как копыто лошади, каблуком… А ведь могла надеть и сапоги на мягкой микропорке… Сколько еще бывает в нашей жизни таких вот не-предугадываемых случайностей, от которых зависит иногда многое…

На улице было темно и холодно. Ветер забрасывал за воротник колючие снежинки. Земля была мерзлая и скользкая, и я почему-то подумала, как неприятно упасть и лежать, прижавшись щекой к этой скользкой холодной земле.

Мне было несколько беспокойно, но и не идти я не могла. Слишком много вложила сил, нервов, переживаний в эту чужую изломанную судьбу, чтобы отказаться от сомнительной встречи… Как Жаклин могла все так верно рассчитать, чтобы выманить меня из дома, не знаю до сих пор. Воистину, нет у женщины более лютого врага, нежели женщина!…

Еще издали я заметила темную фигуру возле телефонной будки. Вначале мне показалось, что там двое, но, подойдя поближе, увидела одну Жаклин, в дубленке и мохеровом беретике. Она вышла мне навстречу.

— Пойдемте, это недалеко.

Мы прошли квартал, свернули в туннель между домами. Жаклин уверенно направилась к рядам индивидуальных гаражей. Я не могла понять, куда она идет, но послушно следовала за ней, скользя и запинаясь на рытвинах и замерзших застругах, следах автомобильных колес.

Свет с улицы сюда не проникал, между гаражами было темно.

Откуда-то сбоку вышли две мужские фигуры, пересекая нам дорогу. Жаклин ойкнула и остановилась. Фигуры подвинулись ближе и материализовались в двух добрых молодцев. Лица их в темноте я разглядеть не могла. Один был повыше и потоньше, второй пониже и пошире, шел вперевалочку, засунув ладони рук в карманы светлых тренировочных брюк.

Они остановились перед нами. Подвинулись ближе. Остро пахнуло водочным перегаром.

Тот, что повыше, протянул руку к Жаклин:

— Подай-ка сумочку!

Жаклин отступила, повернулась ко мне.

А я смотрела на молодцев, и какая-то ненатуральность чувствовалась во всей этой уголовной ситуации. Что именно — понять я не могла, но фальшь ощущалась. Почему-то я ждала, что они скажут: «Девушки, мы пошутили, идите спокойно!»

Тот, что повыше, вырвал у Жаклин сумочку и повесил себе на левое плечо.

— Ребята, что вы, ребята…— залепетала Жаклин.

И это показалось мне тоже ненастоящим.

— Тихо, мымра!— Высокий шагнул ко мне.— Девочка, пошарь в кармашках, на бутылку нам не хватает. Кому говорю!

Он ухватил меня за воротник, я резким движением освободилась.