Он вежливо открыл дверь в комнату, пропустил меня вперед.

Я увидела на столе бутылку шампанского, вазу с виноградом. Вошел Борис Борисович с чайником и — подумать только — тарелкой с беляшами. Я ошибочно решила, что здесь счастливое совпадение случайности с моими вкусами.

Мы сели за стол. Борис Борисович разлил шампанское,— уж и не знаю, где он достал бокалы.

Полковник Приходько встал. Мы с Борисом Борисовичем, естественно, тоже.

— Как положено, начнем с торжественной части. Приказом по Управлению лейтенанту Грошевой Евгении Сергеевне за успешное выполнение задания по разоблачению группы расхитителей досрочно присвоено очередное звание старшего лейтенанта, она премирована ручными часами с соответствующей надписью.

Полковник выслушал мой ответ и вручил коробочку.

— В дополнение к приказу я лично, как начальник отдела, благодарю Грошеву Е. С. за удачное завершение операции «Сочинский вариант» и от имени товарищей по работе уполномочен вручить небольшой подарок.

Он положил передо мной на стол новенькие погоны старшего лейтенанта.

Мы сели.

— Ешьте беляши, Евгения Сергеевна. Я как-то Петру Иванычу звонил, о его здравии справлялся. Не надо ли, думаю, чего. Один остался, все-таки. Так он нам сказал, что вы беляши любите, а сладкое не любите. А мы вас пирожными закармливали. Борис Борисович сегодня за беляшами специально к ЦУМу ходил.

Полковник глянул на часы.

— Совещание у генерала в девятнадцать тридцать. Отчитываться будем. Я в том числе. Подполковник Григорьев и письменно, и по телефону сообщил о подробностях в самом восторженном стиле. Слушать его мне, как вашему начальнику, было и приятно, и интересно, но в таком тоне докладывать генералу не будешь. Так что вы расскажите сами.

Я рассказала, как шла по следу Башкова. Как встретилась с Щуркиным и его дочерью. Как мы снимали ее с теплохода. Затем рассказала, как была у Башкова, как мы летели с ним из Сочи.

Здесь я остановилась и вытащила из кармана куртки вчетверо сложенный листок бумаги.

Я подала листок полковнику и объяснила, как он попал ко мне.

Приходько пробежал взглядом по столбикам цифр.

— Скажи, голова какая у человека. Ведь это все он на память написал, уверен. Возьми, Борис Борисович! Сегодня же ревизорам передай. Значит, Евгения Сергеевна, правильно мы не сняли тогда Башкова с самолета. Выходит, оправдался наш риск. Не чурбан же он все-таки — человек. Но вот сам к нам прийти так и не пожелал. И думаю, не придет.

— Я тоже теперь думаю, что не придет.

— Значит, так, Борис Борисович!— Полковник постучал пальцами по столу, помолчал, потом положил ладони на стол.— Башков отказался добровольно явиться. А теперь он нам нужен. По закону нужен. Будем искать. Саввушкин его к себе не пустит, побоится.

— Саввушкин пока на свободе?— спросила я.

— Пока ходит, до поры… К сыну Георгий Ефимович сам не пойдет.

— У сына гараж есть,— сказал Борис Борисович.— Теплый.

— Когда это выяснили?

— Сегодня. Когда проверяли, откуда у сына машина взялась.

— Ну, и как?

— Папин подарок. На ворованные деньги куплена.

— Значит, поставим вопрос о конфискации.

— Сынок — пьяница, соседи по дому жалуются,— продолжал Борис Борисович.— Гулянки на квартире, парни подозрительные шастают. «Малина» целая. И жену сынок подобрал соответственную.

— Жаклин,— подсказала я.

— Эта самая Жаклин по паспорту Анна,— пояснил Борис Борисович.