Его лицо стало пурпурным от удушья.

— А зачем нам куда-то бежать?

— Неужели вы не понимаете? Это рассвет! Лучи солнца! Они превратят вас в пепел!

— С чего бы это вдруг? — изумился Герд. — Какое странное заявление!

— Ох, — задыхаясь, прохрипел Гэндеф. — Вы уверены, что свет вам не вредит?

Казалось, он хотел сказать что-то другое.

— Конечно, мы уверены, — ответил Герд.

— В прошлом году я отдыхал на юго-западном курорте, — похвастался Билл. — Там такое жаркое солнце! Загар великолепный! Я тут же стал коричневым. Говорят, это просто процесс окисления.

— Если бы вы... — прошипел Гэндеф, — проявили уважение... и дали мне разок вздохнуть...

Пурпурный цвет его лица сменился на черные оттенки.

— Что он там бормочет? — спросил Барт. — Джил, отпусти-ка его на минутку.

Колдун упал на землю. Какое-то время он лежал, задыхаясь, пока педролли обсуждали, как лучше использовать его в качестве пищи.

— Ну, все! — сказал Гэндеф, сердито поднимаясь на ноги. — Вы меня разозлили!

Прекратив разговор, педролли посмотрели вниз на колдуна.

— Как джентльмен, я делаю вам последнее предупреждение, — продолжил старик. — Немедленно развяжите моих товарищей, извинитесь перед ними должным образом, и я позволю вам уйти живыми и здоровыми. Но учтите! Если вы будете вести себя столь же грубо и безответственно, то я снимаю с себя ответственность за возможные последствия.

— За какие последствия? — спросил Билл.

— Ужасные последствия, — ответил Гэндеф, помахав кулаком или, возможно, сжав кулак во время приступа старческой дрожи.

— Что-то мне не верится, — сказал Барт. — Ужасные последствия чего? Вот что я хотел бы узнать.

— Интересно, для кого они будут ужасными? — добавил Герд.

— А можно, я раздавлю его ногой? — спросил Джил.

— Не забывайте о том, что я колдун! — напомнил Гэндеф обиженным тоном, в котором звучала раненая гордость.

— И что дальше?

— Я наложу на вас чары! Самые карающие и невыносимые!

— Ха-ха-ха, — отозвался Барт.

Его хохот был грубой пародией на смех, в которой явно сквозили сарказм и чувство глубочайшего презрения.

— Я знаю несколько хороших чар, — продолжил Гэндеф. — Некоторые из них очень серьезные и могучие.

— Они плохие? — спросил Билл.

— Ужасно плохие, — ответил колдун.

— И что это за чары? — поинтересовался Джил.

— Я могу превратить вас в камень, — с достоинством сказал старик. — Без всяких усилий.

— А мы, дед, уже каменные, — заметил Герд. — Чего нам бояться?

Бинго оценил его слова как вполне разумные.

— Хм, — произнес озадаченный Гэндеф.

— Ага! — сказал Барт. — Преврати нас в камень. Это классный прикол!

— Давай! — поддержал его Джил. — Наложи на нас свои самые страшные чары!

Хотя свет зари нарастал с каждой минутой, на лесной поляне в кольце деревьев было по-прежнему сумеречно. Когда огромная фигура Джила замерла на миг и растворилась в воздухе, испуганный Бинго решил, что это ему привиделось. Другие три педролля с изумленными лицами посмотрели друг на друга, затем вдруг сморщились и, потеряв материальность камня, осыпались вниз. Они исчезли, как и их сородич. Соддит не верил своим глазам.

Гэндеф сел на камень, не испачканный кровью гномов, набил трубку табаком и запыхтел, о чем-то размышляя. Затем, будто вспомнив о мелочи, ускользнувшей от его внимания, он пригнулся над Бинго и развязал путы соддита.