Он сделал голос более комичным, поджал губы и произнес почти через нос:

— Мировой судья спросил старика, насколько тот стар, и старик ответил: «Мой господин, мне восемь и восемьдесят лет». Судья удивился. «А почему не восемьдесят и восемь?» «Разве вы не видите здесь логику? — ответил старик. — Потому что мне сначала было восемь лет, а потом уже восемьдесят».

Он открыл рот в шутливом удивлении, расширил глаза, выставил руки в стороны и выставил правую ногу вперед. Однако в зале стояла зловещая тишина, прерываемая лишь приглушенными глотками тех людей, которые пили пию.

— Проклятье! — выгнув брови, заворчал Пивной Ал. — Что тут происходит?

Он приближался к стадии гневных угроз и метания молний.

— Какая разница между морем и кетчупом? — скороговоркой произнес соддит. — В первом тонут корабли, а во второй махают чипсы, ха-ха-ха!

— Давайте нам песни! — крикнул Ал. — Песни, и никаких тупых шуток! Вам понятно, жалкие заморыши?

Он прокричал это так, что произнесенные им слова можно было бы писать печатными буквами.

— Вы хотите песен? — спросил Бинго.

— Конечно, песен! Что у вас за веселье такое поганое?

— Ах, вы хотите песен! — с искусственным восторгом сказал Мори. — Ну конечно! Сейчас мы это устроим. Значит, вам нравится веселье с песнями? Нет проблем. Вы его получите.

— А какое еще бывает веселье?

Внезапно одного из пивоваров начало тошнить. Он рыгал раз за разом. После его третьих или четвертых потуг Бинго понял, что мужчина смеется.

— Восемьдесят и восемь! — хихикая, сказал пивовар. — Ой, не могу! Восемь и восемьдесят!

— Эй ты, заткнись, — рявкнул Ал.

Он повернулся к гномам.

— Послушайте, уроды...

— У нас имеются песни на любой вкус, — сказал Мори, выступив вперед и задвинув Бинго за спину. — Ого какие песни! Почему бы и нет?

Он прочистил горло и хриплым фальцетом выдал тирольскую трель.

— Это фигуральное выражение, — пояснил Мори. — Лето не может напиваться допьяна. Кто мне скажет, в чем был смысл песни?

Ал с открытым ртом смотрел на гнома.

— Вам подсказать ответ? — с надеждой спросил Мори.

— Нет, мы не хотим здесь уроков литературы, — рявкнул Ал. — Какая глупая и дурацкая песня.

— Слушай, мужик, — воинственным тоном сказал Мори, — только не нужно переходить на личности. Понял?

— Мы хотим слушать пьяные песни. Песни, под которые можно раскачиваться на скамейках и чокаться кружками. Вы не артисты! Вы жулики, кретины и остолопы! Козлы! Чертовы трезвенники! Это никакое не веселье! Кто посмел?! Дерек!

Последнее слово было произнесено с такой угрозой и так громко, что Бинго поморщился и прикрыл глаза рукой.

— Дерек! — закричал Ал и несколько раз грохнул кулаком по столу.

Кувшины и кружки, которые не были в руках пивоваров, запрыгали при каждом ударе.

— Это последняя капля, переполнившая мою бочку терпения! Дерек, ты решил устроить нам прощальную вечеринку в пивной утраченных шансов? Мне кажется, что ты зашел чересчур далеко!

— Босс! — пропищал Дерек.

Ал хотел подняться со скамьи, но его живот заклинило под столешницей.

— Стой где стоишь, Дерек. Я сейчас сверну тебе шею. Что касается вас...

Он сердито посмотрел на гномов.

— ...то я не только сверну вам шеи, но и головы! Одну за другой!

Раздался громкий хлопок, и он наконец поднялся на ноги. Его живот дернулся вверх, затем массивно опустился на столешницу.

— Вы ответите за это, — закричал он, указывая жирным пальцем на гномов.