— Кто из вас хранит Штучку? — спросил Клак. — Эльф, она у тебя?

Бинго увидел, как гоблиндюшачьи лучники натянули тетивы и нацелили стрелы на Элсквара.

— Штучка у меня! — шагнув вперед, сказал Бинго. — Я Бинго Граббинс, соддит. Я ее хранитель!

Огромная орда зашептала: «Будь проклят! Будь проклят!». Звук походил на раскаты далекого грома.

— Отдай Штучку мне! — велел Клак.

— А если я сделаю это, ты отпустишь нас на свободу? — спросил Бинго.

— Ха-ха! — засмеялся Клак. — Конечно нет, коротышка! Но тогда я убью вас быстро и чисто, а затем сожгу ваши тела. Если же ты не подчинишься мне, мы убьем вас медленно и сожрем ваши трупы.

— Дай-ка мне подумать, — ответил Бинго.

Он увидел, как тысячи урюк-мурюкских стрел нацелились в его грудь. Ум помчался в галоп, как обезумевший пони. «Может быть, сгодится фраза: „Стрелы не летают“? — думал он. — Но спасет ли это их от гибели? Как Штучка может исковеркать такое утверждение? Или сказать: „Король Клак живой“? Хотя если даже король умрет, то его воины убьют уцелевших противников. Нет-нет! Так не пойдет. Лучше произнести фразу: „Все гоблиндюки имеют воинственный дух“. Однако хватит ли у Штучки магии, чтобы перевернуть это высказывание и лишить противника врожденной любви к войне? Тем более многих тысяч воинов! Какую же фразу придумать?» Он не знал, на чем остановиться.

— Отдай мне Штучку! — крикнул Клак. — Немедленно! Иначе ты умрешь!

Бинго сунул руку в карман и вытащил Лающий камень. Тот засиял в лучах заката. Гоблиндюки в передних рядах воскликнули: «О-о-о!!!» и отступили на шаг. Внезапно соддит понял, что они не знали, как выглядит Штучка. Да и откуда им было это знать? Магическое устройство никогда не принадлежало их кланам. Шарон выковал его в горниле Немой горы, а затем оно каким-то образом попало к Соллуму.

— Вот! — поднимая над головой драгоценную гемму, крикнул он. — Вот она, Штучка!

— Вав! — отозвался Лающий камень.

Бинго бросил гемму королю. Она полетела, искрясь в лучах солнца, как полуденный фейерверк. Клак привстал на носилках и поймал ее в воздухе.

— Штучка! — рявкнул он, держа алмаз над головой. — Отныне Штучка наша!

Среди гоблиндюков началось ужасное и омерзительное веселье.

— Теперь ничто не устоит против нас! — кричал Клак. — Весь мир падет перед нашими армиями!

Их веселье стало еще более ужасным и омерзительным.

А Бинго продолжал искать подходящий вариант. Это был его последний и единственный шанс. «Рано или поздно Клак поймет, что я обманул его, — думал соддит. — Он убьет нас со звериной жестокостью. Что если я произнесу: „Все гоблиндюки любят войну“? Нет, тогда ее разлюбят только некоторые из них. Лучше не использовать слово „все“. Пусть будет: „Гоблиндюки любят войну“. Хм! Причем тут „любовь“? Во что превратится это слово? Штучка может изъять любовь к войне из сердец чудовищ и заменить ее профессиональным бесстрастным отношением. Или она переиначит слово „войну“, и тогда гоблиндюки полюбят не батальные сражения, а обычные убийства и грабежи. Слишком все неоднозначно». В душе он знал, что фраза никуда не годилась. Ее нельзя было произносить через Штучку.

Бинго сжал устройство в ладони. Оно жгло руку и выскальзывало из его пальцев. Соддит понимал, что Штучка стремилась к Клаку.