Валентин послушно набрал полную пипетку и влил себе масляную жидкость, не переставая улыбаться. Масло потекло по губе и залилось в рот. Валентин весело морщился.

— Вон что выделывает, да? — Василий Петрович брезгливо следил за его манипуляциями. — Взрослый человек, старый человек, заслуженный импотент республики, что выделывает, а? Такие козлы кругом, страшное дело, ребята, какие козлы кругом. Тут уже ничего не поправить, всё разворуют, бандиты, хуже меня… Всё в казИны снесут и друг другу проиграют. Надо свое государство делать. Все новое надо, да? Головы новые надо… флаг новый… гимн новый… Принесли гимн?

Было очень страшно. Мы потом все четверо признавались между собой, что в тот момент было очень страшно. И когда он так странно произносил — «казИно» и называл его в мужском, а не в среднем роде, тоже было страшно. И когда Василий Петрович вдруг так неожиданно произнес: «Принесли гимн?» — и так остро посмотрел своими маленькими припухшими глазками, все мы как языки проглотили. Ну ничего выдавить из себя не можем. А он еще смотрит прямо и конкретно на меня. Не знаю почему, но он меня выбрал. Понял ведь, что я не Юрка Кретинин, назвал меня правильно по имени, и даже несколько раз. Говорил «ребята», а обращался почему-то ко мне, на них даже не смотрел. И это тоже пугало. Коля Чебулин уж на что глупый, а признался потом: «Я подумал, вот всё, тут и конец».

Пауза затягивалась. Василий Петрович убрал наконец с меня свои пугающие глаза, взгляд его обратился вовнутрь. Он печально вздохнул и произнес раздельно и внятно:

— Ни хера вы мне не принесли.

Савелис с трудом и нескладно (это Савелис-то, который кого хочешь заговорит и что хочешь сформулирует) стал объяснять, что мы не знали, что хотелось сперва точно понять, какая именно задача… потому что если, с одной стороны, даже при всем желании…

— Да ладно… — устало произнес Василий Петрович. — Все правильно, да? Халтура не нужна. Сейчас фруктов поедим… из Самарканда. Гранаты очень полезные… Будешь, Валентин, гранаты? Знаю, что будешь. Много гранатов съешь… — Василий Петрович становился все более сонным и задумчивым. — А ты, Таиска, чего все сидишь и ногти свои полируешь? Не надоело, да? Пошла на хер отсюда.

Восточная девушка поднялась и, придерживая на бедрах маленькое полотенечко, пошла к выходу.

— Скажи, чтоб гранаты несли! — сонным голосом крикнул ей вслед хозяин.

Глаза его закрылись, и очень большая, очень круглая голова устало легла на маленькую подушечку. Из-под подушечки выползла широкая некрасивая кисть руки с короткими толстыми пальцами. Хозяин (только теперь мы поняли, что он был до всех возможных уровней налит алкоголем) мгновенно впал в глубокий сон. Все мышцы ослабли, освободились… короткие пальцы правой руки растопырились… между пальцами стали видны знаки старой, почти стершейся наколки… и мы (почему-то с ужасом!) прочли на руке Василия Петровича: ГУРАМ.

Нас распределили. Снова появился маленький, но какой-то очень надежный Иерусалим Анатольевич и как ни в чем не бывало сказал:

— Ваши номера приготовлены.