– Первые главы… из «L'homme qui rit»[9 - Человек, который смеется (франц.).].

Софрон Иванович оглянулся и сказал:

– Пожалуй, да… положительно…

Мне это воспоминание показалось чрезвычайно метким. Конечно, эти волны бежали из Ламанша, где еще недавно омывали берега, описанные великим поэтом… И в моем воображении живо встала поразительная картина, которую я позволю себе напомнить читателю, так как, странным образом, ей суждено было стать рамкой для небольшого последующего эпизода…

Это было в 1689 году… В бурный, кажется осенний вечер разбойничье суденышко «Матутина» оставило пустынные берега Портленда. Спасаясь от преследования властей, шайка бродяг-компрачикосов[10 - Компрачикосы (исп.) – люди, похищавшие детей и уродовавшие их для продажи в качестве шутов.] покинула на угрюмом берегу беспомощного ребенка. Ребенок долго смотрел на море, по которому, утопая в сумраке, светился трепетный огонек, прыгая по гребням волн… Это «Матутина» уходила в глубь темной и беспокойной ночи навстречу своей судьбе…

На палубе разбойничьего судна находился странный человек, которого называли доктором и одни считали мудрецом, другие – сумасшедшим. Доктор Гергардус Гестемунде олицетворял совесть корабля, оставившего за собой преступление и шедшего навстречу буре… Он стоял на носу корабля, всматривался в надвигающуюся бурную тьму и читал намерения бури, точно в открытой книге… «Слишком мало звезд, и слишком много ветра…» Повернувшись к капитану судна, доктор спросил:

– Который рейс ты совершаешь по Ламаншу?

– Первый, – ответил капитан.

– Он будет и последним… Слушай… Если в эту ночь, когда мы будем в море, ты услышишь звуки колокола, – знай: мы погибли… Пришло время обмыть черные души…

«Сумасшедший!» – подумал капитан, отходя, и продолжал вести судно в сгущающуюся темноту, на восток, вопреки совету доктора Гергардуса…

Всякий, кто читал это произведение Виктора Гюго, помнит замечательные главы, посвященные поэтом священному ужасу ночи и моря. Nix et nox[11 - Снег и ночь (лат.).]. Не стало ни протяжения, ни пространства. Была только ночь и бездна… Ночь – это присутствие. Чье?.. Таинственного начала природы, которое в этом уединении говорит с душой человека… В бесконечном пространстве раздавался только рев бури… Это были крики, в которых бездна перекликалась с бездной… Они неслись от воды к воздуху, от ветра к волнам, будя какую-то таинственную связь между глубинами природы и глубиной человеческой совести…

Экипаж «Матутины» еще не понимал скрытого значения этих голосов. Бандиты радовались только свободе от человеческого преследования, пока среди шума и криков не раздался торжественный голос доктора Гергардуса Гестемунде:

– Слушайте.

Все притихли… И тогда всем ясно послышались в густой тьме бурной ночи размеренные удары колокола…

– Колокол! – крикнул капитан. – У нас земля за штирбортом.

– Нет у вас земли за штирбортом, – ответил доктор, – это… звонит море.

Тогда дрожь прошла по спинам моряков, а доктор продолжал:

– Среди моря укреплен на якоре буек цепями ко дну, на буйке помещен колокол. В сильную бурю, когда волны значительно раскачивают буек, колокол звонит… Если бы мы шли правильным курсом, ветер отнес бы звуки в сторону от нас, и мы бы не слышали звона.